надо было думать, как предупредить Иво не соваться на территорию Ромаля.
Каша казалась пресной и безвкусной. София сидела за столом, потупив взгляд в тарелку, а в голове была неразбериха. Иногда ее руки дрожали, и казалось, что Ромаль замечает ее состояние. За бурными разговорами с Йоном и Михеем он иногда кидал хитрый взгляд на девушку. А потом переводил его на Ясмин, которая сегодня тоже была слишком тихой. Он явно о чем-то догадывался.
София бы подробнее узнала у него про Лазара и про взрывчатку возле ангара, но за столом находилась бабушка Гюли. Приходилось молчать и много думать.
Вряд ли Иво поедет к ангару так спешно, это не в его стиле. Но сейчас София молилась, чтобы он вообще туда не ехал. А лучше, чтобы геолокация ему не отправилась.
– Вкусная каша, дочка, – похвалил девушку Михей, и София в первый раз за утро улыбнулась.
– Это заслуга бабушки, я лишь захотела ее приготовить.
– Бабушка учила тебя готовить? – усмехнулся Ромаль. – Наверно, она боится остаться без Ясмин…
Его слова оборвали музыка и крики, доносившиеся с улицы. Дверь распахнулась, и в дом вошел Януш. Его перевязанная рука покоилась на груди.
– Меня отпустили домой, сказали, что травма неопасная.
Все резко встали, приветствуя его, и лишь две девушки остались сидеть за столом, переглядываясь.
Затем праздник резко ворвался в дом вместе с музыкой, людьми и сладостями. У этого семейства еще не прошло ни одного дня без гостей. Ясмин тут же вспорхнула, чтобы накрыть на стол, и София решила ей помочь. А в голове зрел план по вызволению ее телефона из комнаты Ромаля.
Как только девушки оказались на кухне, Ясмин открыла ящик с посудой, но София захлопнула дверцу.
– Послушай, ты можешь отказаться от этой свадьбы, ведь Януш не выиграл. Победителей нет. Но если бы я определяла призовое место, то оно досталось бы твоему брату.
– Так ему и скажи. – Ясмин снова открыла ящик, набрала гору тарелок и вручила их Софии. – Отнеси, пожалуйста, к столу. Я пойду к себе в комнату – устала.
София кивнула и направилась в гостиную, где царило веселье. Цыгане что-то обсуждали, жестикулируя, выкрикивая и смеясь. Они с самого утра такие активные, что жутко утомляет.
– Пойду к Ясмин. – София слегка нагнулась к Ромалю, который сидел во главе стола, наблюдая за всеми.
– Ей плохо? – нахмурился он.
– Ей отлично… Когда она находится в своей комнате. Просто еще не готова принять тот факт, – она перевела взгляд на Януша, который явно пересказывал гонку, – что выйдет за него замуж. Пойду поговорю с ней.
Ромаль кивнул, и его тут же отвлек кто-то из гостей. Знакомиться со всеми София даже не пыталась. Достаточно тех, кого она уже знает. Но вывод сделала: завтрак надо готовить в кастрюле побольше.
Стоп! Она нахмурилась! О каком завтраке речь? Она не собирается здесь оставаться и тем более быть цыганам прислугой!
Направляясь по длинному коридору в комнату Ясмин, она резко остановилась и посмотрела совсем на другую дверь. Ту самую, где ветер из открытого окна играл с невесомым тюлем. София оглянулась, чтобы убедиться, не идет ли хозяин этой комнаты. Но Ромалю сейчас не до отдыха, он полон сил, примет гостей и заложит еще тонну взрывчатки возле всех ангаров.
Руки предательски задрожали, когда она коснулась золотистой ручки. Сердце забилось чаще. София надавила на нее и скользнула в комнату. Стало резко холодно. Девушка бесшумно прикрыла за собой дверь.
Здесь, как всегда, было свежо и дышалось легко. Хотелось стоять на одном месте, осматриваться, но при этом быть невидимкой. К сожалению, времени на осмотр не было, надо срочно найти телефон и перезвонить Иво.
София прошла вдоль коричневого тюля, слегка касаясь его рукой, ощущая нежность ткани. Интересно, Ромаль часто задевает его, когда заходит в комнату? Она снова оказалась в комнате, окна которой выходили на сад. Здесь царила тишина. Никаких цыганских криков, никакой музыки, песен. Только кровать, два кресла и столик, на котором лежал ее телефон.
Она быстро схватила телефон и принялась его включать. Если не позвонит, то хоть отправит сообщение. Мелодичное звучание сообщило о том, что телефон включился. Девушка обрадовалась, забыв, где находится, и принялась открывать вкладку с контактами.
Вдруг кто-то схватил ее сзади под грудь, другой рукой закрыл рот и прошептал на ухо.
– Ведешь себя как настоящая ромни [11]. Ты реально думаешь, что я тебе поверил?
Даже не надо было догадываться, кому принадлежит этот мягкий шепот. София закрыла глаза, и телефон выпал из рук.
– Правило номер один: никогда… никогда никому не верь. Запомнила?
Она кивнула, не открывая глаз, ощущая его дыхание возле уха.
– Правило номер два: все лгут. Поняла?
Она снова кивнула и наконец открыла глаза, а Ромаль убрал руку от ее губ, но не отошел. Он продолжал стоять слишком близко, что вызывало смешанные чувства.
– Не все, – прошептала она и обернулась к нему, заглядывая в темные таинственные глаза. – Человек не может лгать сам себе.
Легкая улыбка коснулась губ Ромаля, видимо, он был не согласен.
– Мы все боимся правды, поэтому лжем себе еще чаще.
Его взгляд упал на ее губы, и София почувствовала себя будто обнаженной, незащищенной. Сюда никто не придет, никто не помешает этому человеку сделать то, что он задумал. А еще она помнила тот поцелуй, который лишил здравого рассудка и подкосил ноги. Из памяти не стерлось, каково держать этого мужчину за крепкие плечи, она до сих пор ощущала мягкость его прикосновений. И прекрасно помнила его настойчивость. И если там, в том проклятом ангаре, ему удалось усадить ее на капот машины, то здесь…
Столько мыслей за какие-то доли секунды. Но нет ни одной о том, хочет она этого поцелуя или не хочет. Если мыслить здраво, то нет! Конечно, нет! Тогда в ангаре она была зла, напугана. Этот человек использовал там гипноз! И сейчас происходит то же самое!
София нашла в себе силы, чтобы слегка отстраниться, давая понять, что держит все под контролем и не готова падать в объятия этого цыгана.
Ромаль отошел от нее на шаг, поднимая руки.
– Правило номер три: никогда не бойся правды. Даже если эта правда станет самой горькой в жизни.
Она обернулась к нему, шокированная этими словами, но тут же ощутила его губы на своих губах. София подняла ладони, чтобы оттолкнуть Ромаля, но они упали на его плечи. Губы раскрылись,
