жёсткий; царапает мою кожу и душу.
Прежде чем продолжить, Джейк глубоко вдыхает.
— Тогда ценой правды была моя жизнь, и это было приемлемо. Теперь цена правды, которую я скрывал последние четыре года, гораздо выше. Неприемлемая. Потому что сказать правду — значит потерять тебя или, что ещё хуже, утащить за собой в бездну. А этого я допустить не могу. Ты понимаешь?
Ему не нужен ответ. Мы оба знаем, что признание в своих преступлениях будет стоить Джейку пожизненного заключения, но также знаем, что он этого не заслуживает. Он убил не хороших людей, а жестоких убийц. Конечно, он сделал это ужасным способом. Но если бы эти люди убили мою сестру, я бы тоже хотела услышать их крики.
— Рулз знает мои секреты, — продолжает он, — но я знаю его, и это делает меня опасным в его глазах. Пока мы остаёмся здесь, мы никогда не будем в безопасности. Проблема в том, что мы даже не можем сбежать… По крайней мере, до тех пор, пока Рулз продолжает следить за нами.
Я наклоняю голову в сторону, всматриваясь в него.
— Что ты мне не говоришь, Джейк?
— Своим появлением ты перевернула всё с ног на голову, Птичка. То, что я хочу. — Он поднимает мои пальцы и прижимает к своему сердцу. — То, что я чувствую. И что я могу… — Его голос слегка надломился, прежде чем он продолжает. — Хочу оставить все тени позади и начать новую жизнь. Я знаю, что могу это сделать, даже если для этого придётся нарушить все правила и предать человека, который никогда не перестанет меня искать.
Джейк делает паузу, чтобы перевести дыхание, а также чтобы дать мне возможность осмыслить его слова. На этот раз он обхватывает моё лицо ладонями. Я дрожу от решимости, которую вижу в его глазах.
— Меньше чем через два дня я разорву в клочья мир Роберта Рулза и вытащу тебя отсюда. — Джейк смотрит на мои губы. Я знаю, что ему хочется поцеловать меня, но он сдерживается. — Если ты хочешь.
Последние слова прозвучали едва слышным шёпотом.
Он не хотел их произносить, потому что дать мне шанс отступить — означает задуматься о том, что я могу не видеть его в своём будущем.
Это не так.
Я хочу его. Я хочу Джейка.
Но уехать с ним — это совсем другое, чем хотеть, чтобы он был рядом со мной. Грань между ситуацией, которую можно изменить, и той, из которой нет возврата, тонка, но остра. Если последую за ним, то не смогу вернуться в Сиэтл или снова увидеть Шэрон.
У меня сводит желудок. Я подношу руку ко рту.
— Мне нужен воздух.
Я слезаю с его ног и бегу в ванную. Наклоняюсь над унитазом, и меня выворачивает. Тошнит так, что не замечаю, как входит Джейк. Одной рукой он собирает мои волосы, а другой поддерживает мою голову.
— Ничего страшного, — заставляю себя сказать. — Со мной такое часто случается.
— Как часто?
— Всякий раз, когда что-то заставляет меня нервничать.
Я чувствую, как напрягается его тело, будто он чувствует себя виноватым.
— Всё в порядке, — успокаиваю я. — Скоро пройдёт.
Я стараюсь звучать убедительно, но на самом деле не уверена, что ситуация улучшится. Через два дня мне придётся сделать трудный выбор, от которого пути назад не будет.
Шэрон или Джейк.
Моя прежняя жизнь или моя нынешняя жизнь.
Моя сестра или мужчина, которого я, как оказалось, люблю.
Притворившись, что всё хорошо, хотя на самом деле так не чувствую, я встаю и подхожу к раковине. Джейк сразу же оказывается позади меня, его руки сжимают мои плечи, чтобы я не упала. Хотя его присутствие рядом успокаивает, я испытываю потребность побыть в одиночестве несколько минут, поэтому спрашиваю его, не может ли он приготовить для меня горячий чай. Сначала он не двигается, а потом уходит вниз.
Желудок урчит, угрожая снова выплеснуться наружу. Я сдерживаю его глубокими вдохами. Чищу зубы и умываюсь. Как только мне становится лучше, я беру себя в руки и иду к нему. На первой же ступеньке я чувствую, что у меня дрожат ноги. Я цепляюсь за перила, заставляя себя держаться. Джейк появляется из кухни и что-то говорит мне. Я вижу, как шевелятся его губы, но не слышу ни звука.
Кружится голова.
Комната вокруг меня начинает вращаться.
Я вижу всё чёрным.
И падаю.
Джейк
— Вот это сюрприз! Мы не общались два года, а тут ты звонишь мне каждый день. Если бы не знал, что ты умеешь позаботиться о себе сам, я бы подумал, что у тебя проблема.
Я резко поворачиваю, едва не съехав с дороги.
— Ронан, у меня на самом деле проблема. И мне нужно, чтобы ты оказал мне огромную услугу.
— В прошлый раз, когда ты попросил меня оказать тебе услугу, я получил в свои руки обугленный труп женщины и бледное, как простыня, лицо Клейтона.
— На этот раз всё по-другому. — Я сигналю машине, которая едет слишком медленно, и обгоняю. — У тебя ещё есть та подруга из отдела криминалистики?
— Да, конечно.
Я бросаю взгляд на сиденье рядом со своим, где лежит пробирка с кровью, которую я взял у Джиллиан, пока она была без сознания.
— Мне нужно сделать анализ крови и кое-что выяснить.
— О чём речь? Наркотики? Яд?
По виску скатывается капля пота.
— Гормоны.
— Боюсь, тебе придётся быть немного более конкретным.
Я крепко сжимаю зубы.
— Гормоны бета-HCG.
Молчание, с которым Ронан встречает мою просьбу, не обнадёживает. Ему всегда есть что сказать, даже в самых критических ситуациях. Но сейчас он молчит.
— Чья кровь, Джейк?
Я слишком напряжён, чтобы вести машину. Поэтому съезжаю на обочину и прислоняюсь головой к рулю, сдаваясь.
— Джиллиан.
— Твою мать.
Одна из вещей, которые ценю в Ронане, — это его умение всегда высказывать своё мнение, каким бы грубым или неприличным оно ни было. За столько лет мы редко думали одинаково.
Однако сейчас его мысли перекликаются с моими.
— Ей двадцать лет, — говорит он.
Я сжимаю кулаки.
— Я знаю.
— А тебе тридцать шесть.
— Знаю и это.
— Ты похитил её.
— Я дал ей возможность уйти. Остаться со мной — был её выбор.
— Ты собираешься… — Ронан делает паузу. Он знает, что говорить по телефону о некоторых вещах неразумно; особенно когда эти «вещи» включают в себя предательство, призванное навредить одному из самых влиятельных людей в городе. Ронан сжимает между зубами ругательство. — Она не готова, Джейк. Ты это понимаешь?
Я снова
