Особенно такой, как Лукас! Хотя чувство вины вполне может вынудить его провести с этим пугалом весь остаток жизни. Вон как хлопочет, заворачивает эту дохлятину в пальто и поднимает на руки, без конца шепча извинения за причиняемую боль и обещая, что все будет хорошо.
Брэндон досадливо поморщился при мысли, что Гален уже наверняка испустила дух. Сейчас этот труп отнесут вниз и передадут команде реаниматоров.
Не обращая на своего врага ни малейшего внимания, Лукас пошел к лифту.
У Брэндона зачесались руки: его так и тянуло вонзить нож по самую рукоятку в небрежно подставленную ему спину Хантера. Даже если Лукас почувствует его рывок, он не посмеет бросить Гален на пол, а пока лейтенант ее положит и приготовится к отпору — будет поздно! Может — да. А может — нет.
Хотя Лукас не успеет парировать удар! Однако Брэндон слишком поздно понял это и упустил краткий миг, когда тот, заметив перед дверью собранный чемодан и пакет из «Блумингдейла», действительно был беззащитен.
Но Брэндон слишком любил пофилософствовать, сполна насладиться очередной победой.
Вот это триумф! Он и сам не ожидал, что все сложится так удачно. К тому времени как Лукас Хантер прочухается и кинется в погоню, его и след простынет!
— Я есть воздаяние! — Как заведенный повторял залитому кровью ковру Брэндон. — Я есть воздаяние!
В реанимационной команде работали опытные врачи, немало повидавшие на своем веку и не отступавшие даже перед самыми жуткими увечьями.
Один из врачей невольно выругался сквозь зубы, взглянув на то, что скрывалось в бирюзовом коконе. Такие повреждения грудной клетки, когда осколки сломанных ребер рвут стенки внутренних артерий и легкие заливает собственная кровь, требуют немедленного хирургического вмешательства.
Кровотечение убивает ее. В буквальном смысле слова. Вряд ли она успеет попасть на операционный стол.
А если все же случится чудо, и фургон реаниматоров достаточно быстро проберется по обледенелым улицам до больницы?
Гален будет обречена на медленную смерть, растянувшуюся на всю оставшуюся жизнь. Эмоционально, психологически каждый день ее будут понемногу убивать жуткие шрамы, уродующие грудь.
Врач оторвался от созерцания изувеченного тела и многозначительно посмотрел на Лукаса. Вопрос был ясен и без слов. Будет ли это добрым делом — спасти ей жизнь? И ответ он понял прежде, чем Лукас открыл рот.
— Помогите ей!
И врачи взялись за дело, пытаясь нащупать под тонкой, мертвенно-бледной кожей хоть какую-то вену. Но сделать укол оказалось не просто: от шока все ее сосуды сжались в едва различимые нити. И пока иголки от шприцев кололи нежную плоть, а водитель выжимал из своего фургона все что можно на смертельно опасных обледенелых улицах, Лукас стоял на коленях у ее изголовья.
— Ты молодец, — прошептал он, гладя Гален по иссиня-бледным щекам и перебирая» рыжие кудри. — Ты отлично держишься.
— Поговорите с ней еще, лейтенант, — попросил вдруг врач. — У нее явно усилился пульс!
Лукас придвинулся как можно ближе и осторожно прикоснулся губами к холодному лбу.
— Я люблю тебя, Гален! — Он обращался только к ней, к ее душе, к ее сердцу. — Я люблю тебя!
— Отлично, лейтенант, что бы вы там ни говорили, продолжайте в том же духе! Она вас слышит! И я уже сумел найти вену!
— Детектив Чандлер! — окликнул он, стараясь хотя бы этой жалкой шуткой отогнать накатившую волну ужасной, первобытной паники. Он поцеловал веки, едва заметно дрогнувшие в ответ, и приник к тонким губам, прошептав: — Вы выйдете за меня замуж? Вы станете моей женой?
Внезапно взвыли сирены, а фургон, подпрыгнув, пошел юзом по скользкой мостовой.
Но Лукас так и не отнял своих губ. И сумел почувствовать бледную тень ее улыбки.
Травматологи копались в ее изувеченной груди, сшивая порванные сосуды и извлекая острые осколки костей, затем косметологи трудились над ранами, нанесенными ножом. Каждый из мелких стежков, соединивших рассеченные ткани, являлся настоящим произведением искусства.
Раны были зашиты так аккуратно, как только это было возможно. Шрамы останутся совсем тонкими. Потом, когда станет ясно, удастся ли пациентке выжить, можно будет попробовать ликвидировать их совсем.
А пока хирурги работали у себя в операционной, старшая медсестра Кейси из шестой городской больницы тоже вооружилась иглой. Она приводила в порядок бирюзовое пальто.
Сегодня ей досталось вечернее дежурство, кончавшееся в одиннадцать часов. Но как и многие из тех, кто был в тот вечер в больнице, Кейси не смогла оторваться от экрана телевизора в той самой комнате отдыха, где когда-то держали маленьких заложниц. Она так и сидела в просторном холле, внимательно глядя на экран, когда в 12.22 ей позвонила сестра из регистратуры.
Близкая подруга Кейси, она знала, что это Гален Чандлер приносит для больных девочек Барби, а переговоры с террористом вел лейтенант Лукас Хантер.
Который был тогда великолепен.
Бесподобен он был и сейчас, несмотря на охватившее его тихое отчаяние.
За то недолгое время, что Гален продержали в приемной, лейтенант все сделал абсолютно правильно и без чьей-либо подсказки. Он не вмешивался в суету вокруг нее, а просто стоял рядом и смотрел.
И даже потом, когда Гален повезли в операционную, Лукас не позволял себе ничего лишнего: не закатывал истерик, не требовал пропустить его вместе с ней в стерильное помещение операционной. Над Гален уже вовсю хлопотали хирурги, когда Лукаса отыскали три офицера полиции. Спокойно и толково он описал им все, что произошло, дал приметы и имя человека, напавшего на Гален, и присовокупил к ним несколько приказов.
А вот теперь… Теперь лейтенант Лукас Хантер находится в травматологическом отделении, возле операционной, где и застыл, словно черная статуя, залитая кровью.
Молчаливый, мрачный, как сама смерть.
Они пытались с ним поговорить. Но он не отвечает, даже если и слышит. Может, Кейси сумеет хоть что-нибудь сделать?
Она не очень-то верила, что от нее будет какой-то толк. Особенно когда вошла в палату и сама увидела лейтенанта. Грозного и мрачного, как будто он только что увидел смерть и стоит, все еще глядя ей в глаза.
Кейси стало страшно. Невольно потупившись, она заметила у него в руках бирюзовое пальто Гален. Лукас так осторожно прижимал к себе искромсанную одежду, словно все еще держал на руках ее саму. И Кейси решила, что стоит попробовать. Она еще раз посмотрела на яркую синюю кань, испачканную кровью, и окликнула:
— Лукас! Это Кейси. Из шестой городской больницы. Вы меня помните?
