Мои глаза устремились к темной заплате в стене, и сердце громко и тяжело застучало в ушах. Не дав себе опомниться, я отправил свое недописанное эссе, взял ключи и выбежал в дверь.
Пикси
Небо все больше темнело. Я ехала по дороге на юг. Тучи сгущались весь день, погружая землю в серые сумерки. Отъехав от Копер Спрингс, по пути к Финиксу, я решила свернуть вместо магистрали на Кэнери-Роад. Я не ездила по этой дороге с момента аварии. Тут ничего не изменилось. Поменялось лишь мое восприятие.
Я услышала раскат грома, а вслед за ним увидела белую вспышку, разрезающую фиолетовые облака, висящие так низко возле горизонта, будто совсем рядом с дорогой. Прошло меньше минуты, и о лобовое стекло начали биться тяжелые капли дождя.
Гроза считается чем-то пугающим, мятежным, непредсказуемым, жестоким и яростным, но меня она всегда наполняла энергией. Напоминала мне о жизни и любви, о кратких вспышках счастья. О необходимости дышать, об испытываемом во время прыжков с закрытыми глазами восторге.
Я вернулась мыслями в тот день, когда мы с Леви застряли в форте. Дождь. Поцелуи. Любовь...
Я быстро затолкала воспоминания обратно.
Старая дорога, проходившая через лес, сейчас, сквозь ливень и темноту, была почти неразличима. Муссонные облака немного разошлись, впуская в поток воды, изливающийся на дорогу впереди, солнечный свет. Яркий лучик выглядел странно на фоне яростного ливня и грома. Вдруг я увидела в этом проблеске света нечто большое, стоящее на дороге. Я стремительно приближалась к этому препятствию. Оно было слишком близко и выглядело очень большим. Я находилась около выжженного хребта — именно там, где умерла Черити.
Я медленно приблизилась. Сердце подскочило к горлу, когда я поняла, что блокирует окропляемую дождем дорогу. Машина Леви. И он сам, стоящий перед грузовиком, под серыми струями ливня. Он ждал меня.
Леви
Каким-то шестым чувством я понял, что Пикси поедет здесь. Не по магистрали. Не по обычной дороге. А именно по Кэнери-Роад. Она остановилась на обочине, и я подскочил к ее машине даже раньше, чем она остановилась. Рывком открыл дверь и уставился в ее огромные зеленые глаза.
— Нет, — крикнул я достаточно громко, чтобы перекрыть ветер и дождь.
Она моргнула:
— Нет?
— Нет, просто друзьями мы не будем. — Дождевые капли стекали по моему лицу, а сердце молотом стучало в груди. — Потому что мы больше, чем друзья, и всегда были. Я говорю не о сексе, Пикс. Я говорю о доверии, о комфорте. Я говорю о доме. — Где-то поблизости ударила молния, и поднялся ветер. Я повысил голос. — Ты мне не друг, Пикси. Ты кусочек моего сердца, ты часть того, кем я хочу быть.
Она вылезла из машины и встала под струи дождя.
— Но Ливс...
— Я люблю тебя, — закричал я, и моим словам вторил гром. — Я люблю тебя как Пикси и люблю тебя как Сару, я люблю, когда ты испачкана краской и когда ты сводишь меня с ума, и когда ты до чертиков меня пугаешь. Я люблю тебя, Пикси. И я знаю, что тебе страшно, — я шагнул ближе, чтобы больше не приходилось кричать, и обхватил ладонями ее лицо, а затем заглянул в глаза. — Но тебе нечего бояться. Я никогда не брошу тебя снова. Никогда.
Из ее глаз брызнули горячие слезы, смешиваясь с холодным дождем. Я провел большим пальцем по ее щеке.
— И если ты хочешь ехать в Нью-Йорк на другой конец света, то я хочу быть там с тобой. Где бы ты ни была. Рядом. Всегда, — сказал я. — Потому что я твой. Даже если ты не хочешь меня, я все равно твой.
Невзирая на дождь, она обхватила руками мои щеки, прерывая мою речь, и посмотрела в глаза. А потом приникла ко мне в поцелуе.
Я впился в ее губы, обхватывая ее лицо, притягивая ближе к себе, не позволяя отстраниться ни на миллиметр, не желая отпускать ее ни на минуту из дарованной нам жизни.
— Боже, я люблю тебя, — сказала она между поцелуями, и эти слова сделали меня цельным. Она улыбнулась прямо в мои губы. — Кстати. В Нью-Йорк я не еду, — сказала она. — И никогда не собиралась.
Я немного отодвинулся назад и вгляделся в ее лицо, сердце тяжело стучало.
— Но ты уехала.
Она кивнула:
— Я поехала домой, чтобы забрать у матери вещи, но собиралась вернуться в Финикс, в общежитие к Дженне, а осенью — хотела снова пойти в ГУА. Я отказалась от предложения о Нью-Йорке еще несколько недель назад.
— Но... почему?
— Потому что поняла, что мой дом здесь. В Аризоне. С Эллен, — она внимательно на меня посмотрела. — С тобой, — добавила он. — Я не хочу никуда ехать. Даже если у меня не будет тебя, я хочу быть рядом. Потому что я твоя, — ее губы игриво изогнулись. — Даже если ты меня не хочешь...
Я медленно растянул губы в улыбке:
— Ох... я хочу тебя.
— Да? — спросила она под новый раскат грома.
— О, да.
И тогда я поцеловал ее снова. Красивая Пикси, дикая Пикси — моя. И я чувствовал себя более живым, чем когда-либо.
Пикси
Леви притянул меня к себе ближе. Мы стояли под дождем, льющимся на нас из облаков над нашими головами бесконечным потоком. Здесь, на этой жуткой дороге, мы утратили так много. Но обрели намного больше. Мы целовались под звуки дождя, падающего на обожженную землю. На место трагедии. Смывающего всю боль, освобождая все прекрасное, что у нас осталось.
Вокруг сверкали молнии.
— Пикси, не могу поверить, что ты это на мне нарисовала, — потерла Дженна свои щеки, на которых я изобразила солнечного демона в коричнево-золотых тонах. — Я чувствую смерть собственной кожи.
—А, по-моему, выглядит мило, — сказала Эллен, улыбаясь.
Мы сидели рядом друг с другом высоко на трибунах стадиона Солнечного Демона, откуда открывался прекрасный вид на футбольное поле внизу, и дожидались, пока начнется игра. Я была одета в одну из старых маек Леви и с тем же логотипом на щеке.
— Мило и липко, — пожаловала Дженна.
— Это называется школьным духом, — сказала я, и мне на глаза упали дикие светлые кудряшки. — Мы здесь, чтобы поддержать Леви и Зака.
— Хм, алло! Мы уже оказали Заку достойную поддержку, — она указала на Марвина, который жевал мой шнурок. — Не могу понять, почему ты притащила козла сюда.
— Я тоже, — поморщилась Эллен.
Я пожала плечами:
— Ты же знаешь, что Марвин любит покричать. На парковке я его оставить не могла. Кроме того, я обещала Заку глаз с него не спускать.
