чего-то страшного накрыло куполом. Тело прошиб холодный пот, а руки начали мелко дрожать. – Он мой отец.
– Ты уверена? – Давид вытолкнул из себя эти слова будто они отравляли ядом. Его лицо исказила гримаса боли, и он безотчетно начал мотать головой из стороны в сторону.
– Да, конечно. Как я могу быть не уверена в том, кто мой отец, – произнесла с обидой. Да что у него за пунктик с фамилией?
Грохот наполнил пустой дом и мы машинально глянули на дверь кабинета. Та была закрыта, но где-то издалека раздался громогласный голос Армана.
– Где она, Самсонов?
Давид так резко повернулся ко мне, что меня будто молнией пронзило понимание – так как минуту назад уже никогда не будет. В его глазах было столько боли и мрака, что впору вцепиться в волосы и завыть от безысходности.
– Арман, – крикнула, чтобы успокоить брата и прояснить ситуацию. Никто меня силой не держит. Все хорошо, я цела. Но мой крик лишь подлил масла в огонь и Давид смачно выругался, а я услышала как тяжелые шаги брата барабанной дробью отдаются в моем сердце.
Дверь с грохотом распахнулась, ударилась об ограничитель и на пороге выросла огромная фигура Армана Хасанова. Моего любимого брата. Только сейчас он не был милым плюшевым мишкой-братишкой, а скорее напоминал машину для убийства, о чем гласил тяжелый прищур и хруст костяшек, которые Арман сжал.
– Милые посиделки... – произнес елейно, и мне захотелось спрятаться под стол, настолько красноречивым был взгляд брата. Он как сканер прошелся по моим голым ногам, скользнул вверх по рубашке Давида и впился в лицо. Контрольным в голову. – В машину живо!
– Арман, я объясню…
– Забирай сестру и уходи, – Самсонов произнес твердо, каждый его мускул на обнаженном теле напрягся, и он сейчас походил на льва перед прыжком. Машина для убийства номер два, которая вот-вот рванет.
– Сперва я разберусь с тобой.
– Арман!
– Заткнись! – они ответили хором, и я втянула голову в плечи и на негнущихся ногах спустилась со столешницы и глядя под ноги расплывающимися от слез глазами начала шагать к двери.
– Хасанов вали с ней. Иначе живым отсюда не выйдешь.
Голос Самсонова заставил меня замереть и обернуться, и я не скрывая слез умоляюще всхлипнула, глядя на мужчину, который умудрился дважды за жизнь разбить мое сердце.
– Давид, пожалуйста…
– Убирайся! – ответил так хлестко, что я дернулась как от пощечины. Глаза скользнули вниз на усыпанный осколками пол, и я ощутила как оттягивает руку кольцо, которое всего секунду назад надели мне на палец с клятвой любить навсегда.
– Идем, – Арман протянул мне руку, и я вложила свою дрожащую в его, и он сжал. Мои ноги подкосились, перед глазами все еще стоял образ Самсонова, и та пустота что отражалась в его взгляде разъедала как яд. Уцепилась за плечи брата, и он помог переступить порог этой гробницы моих девичьих надежд. Они умерли навсегда. Больше я никогда не позволю себе роскошь очароваться этим предательски обманчивым чувством. – Отвезу ее домой и вернусь. Хочешь ты или нет, нам предстоит разговор.
Не знаю, ответил ли Самсонов, но Арман не дожидаясь слов повел меня по коридору, а я шла глядя перед собой как робот и ощущала как кольцо давит на палец и становится физически больно.
Хочется снять его, сорвать, отбросить чтобы никогда больше не видеть ни его ни Самсонова.
В груди пульсировала пустота.
– Арман… – Давид окликнул брата и тот замер и обернулся. Я не оборачиваясь застыла. – Хороший был план.
И я не выдержала.
Рванула к Самсонову ударила по лицу, хлестнула по груди плечам, начала осыпать ударами кулаков голую грудь, а Самсонов сгреб меня и отстранил от себя как надоедливую собачонку. Силы иссякли, и я обмякла, снова впадая в оцепенение.
– Оставь это. Больше этот спектакль ни к чему.
– Давид… Пожалуйста… – не знаю, о чем просила, но кроме мольбы в мыслях не было ничего. Снова я предала его. Снова обманула. А он так жесток. – Я беременна… – произнесла одними губами и лицо напротив окаменело.
Брови Давида сошлись у переносицы, глаза наполнились яростным блеском, а ноздри раздулись.
– Делай аборт.
Звон в ушах от громкости его шепота заставил зажмурится. Нет. Это не со мной. Это дурной сон, и через секунду я проснусь.
Но ворс ковра обжигал ступни, а хлопковая рубашка давила на плечи как стокилограммовая ноша.
Аборт.
Кольцо сжимало палец, и я как во сне подняла руки и сняла его. На большее сил не хватило. Кисти опустились и драгоценность выпала из рук и покатилась по полу и замерла у ног Самсонова. Блеск красного камня издевательски мигнул, и я произнесла одними губами.
– Ненавижу тебя!
Не было сил даже поднять голову, не хотела смотреть на Самсонова, боялась, что он просто умру если увижу доказательство его ледяного презрения, звучавшего в голосе.
– Я ненавижу тебя, Самсонов! И проклинаю тот день, когда встретила тебя!
– Идем, – сильные руки Армана подхватили меня, брат поднял меня, отрывая от земли и понес к выходу, а я смогла лишь безвольно вцепиться в знакомые плечи, вдохнуть с детства знакомый запах родного одеколона и пропасть в небытие.
Арман сказал, что я потеряла сознание.
Очнулась в машине. Мне к носу поднесли что-то безумно вонючее и я дернулась, выныривая из небытия. Арман облегченно выдохнул.
– В больницу? – спросил, взволнованно вглядываясь в мои глаза.
– Домой… – отрицательно мотнула головой на его вопрос и отвернулась к окну, садясь прямее.
Дорогу не запомнила. Пустые глаза, пустота внутри, пустота в мыслях. Ничего больше.
Домой приехали на рассвете. Солнечные лучи нежно коснулись моего лица, когда вышла из внедорожника, заплаканные глаза резануло.
Арман взял меня на руки, и я
