того, что он выбрал тебя, поэтому согласилась на столь щедрое предложение, не раздумывая. Тем более, невеста нашего босса уже нашла мне хорошее место. Так что я всего лишь помогла воссоединиться им. Ты не могла не заметить, что на фото они довольно счастливы.
– Насильно мил не будешь…
– Ты ошибаешься, девочка. Мой тебе дружеский совет: забудь про Влада. У Златы есть козырь, которого определенно точно нет у тебя. Ты проиграла, Эрика. И я тебя предупреждала.
Эрика
Ирма, подхватив телефон, покидает приемную, что-то весело насвистывая. Не понимаю, как, но я досиживаю до конца рабочего дня, хоть в этом нет никакого толка – выполнять свои обязанности я не в состоянии.
Выхожу из здания, бреду на остановку и…почему-то доезжаю до общаги. Не смогу быть в его квартире. Изведу себя еще больше. Плюс, завтра рано вставать, а я в последнее время не высыпаюсь.
Комната неожиданно оказывается пустой. Странно, но Ксюши нет. Обычно в это время она всегда валяется на кровати и зависает в мобильном. Но к лучшему, что она отсутствует. Выслушивать еще и ее насмешки я не в силах.
Достаю мобильный из сумки и разблокирую в надежде увидеть пропущенный вызов или хотя бы короткое сообщение. Но пусто. Влад с самого утра не был в мессенджере. Наступив на горло своей гордости все же набираю Бесстужева, но он не отвечает. Боюсь закрыть глаза и представить, чем он занимается на этой конференции. И с кем.
Это выше моих сил.
Заворачиваюсь в одеяло, словно в кокон и, на удивление, моментально засыпаю. Утром распахиваю глаза и первым делом хватаю мобильный. Пусто. Ни звонка, ни сообщения. О чем можно смело сделать вывод, где и как провел эту ночь Влад. Явно не в своей постели.
Меня начинает тошнить, наверно от нескончаемого стресса, и я со всех ног, прямо в пижаме, несусь в туалет. Меня выворачивает наизнанку так сильно и долго, что живот начинает болеть от спазмов.
Сполоснувшись и почистив зубы, под удивленные взгляды едва проснувшихся студентов бреду в комнату. На столе разрывается телефон, и я, роняя тапки, кидаюсь к нему.
– Алло! – кричу в трубку, сильнее прижимая ее к уху. Дыхание сбивается, ладони покрываются липким потом.
Но на том конце провода далеко не Влад.
– Ларина Эрика, верно?
– Д-да…
– Вас беспокоит секретарь Виталия Леонидовича. Декан просил зайти вас к нему перед занятиями.
Леденящий страх душит, сковывая горло, лишая возможности дышать и говорить. Медленно опускаюсь на кровать и касаюсь груди, словно в желании унять бешено колотящееся сердце. Пятой точкой чую – ничего хорошего меня на «ковре» декана не ждет.
– Зачем?
– Это не телефонный разговор, – уже жестко обрубает женщина на том конце провода. – Не забудьте, Виталий Леонидович будет вас ждать. Потом у него совещание в десять.
Я не успеваю и рта раскрыть, как секретарь уже кладет трубку.
Собираюсь особенно медленно. Как в последний путь на казнь. Просто так меня не стали бы дергать. Я учусь хорошо, иду на красный диплом, нареканий по успеваемости и посещаемости не имею…Страшно представить повод, по которому я должна явиться на допрос.
В дверях универа сталкиваюсь с Ксюшей. Ее подвезла какая-то иномарка, да и одета соседка в новые вещи. Раньше она себе такие позволить не могла. Похоже, кто-то все же добился своей цели.
Ксю задирает подбородок, оглядывает меня с головы до ног, слегка прищурившись. Очевидно, остается довольна моим взъерошенным и встревоженным внешним видом и молча гордо удаляется к одногруппникам, даже не поздоровавшись.
Поднимаюсь на последний этаж, в святая святых. Вся трясусь, но мысленно уговариваю себя успокоиться, потому что мое волнение вредит ребенку.
– Ларина? – секретарь оглядывает меня поверх очков.
– Да. Мне звонили…
– Знаю, знаю. Проходите, Виталий Леонидович вас ждет.
Подхожу к двери, хватаюсь за ручку. Глубоко вздыхаю, прежде чем опустить ее и переступить порог кабинета.
Я третий раз вижу декана вживую так близко. На вид ему лет пятьдесят, он высок, но его фигура уже начала немного заплывать жиром, а живот свисает над ремнем. Но при этом он внушает страх. Страх за свое будущее. Его брови сдвинуты к переносице, и он буквально неприятно и противно ощупывает меня липким взглядом.
– Ларина? – басит декан и, получив мой несмелый кивок, указывает на стул напротив него. – Присаживайтесь.
Опускаюсь на указанное место и ловлю взгляд Виталия Леонидовича, пытаясь понять, зачем он меня вызвал. Некоторое время мы сканируем друг друга, но он сдается первым.
– Разочаровали вы меня, Ларина. А ведь хорошая студентка – прилежная, старательная, упорная. Вы бы стали одной из лучших в своей профессии. Ознакомьтесь.
Декан роняет лист бумаги передо мной. Буквы плывут, не желая складываться в слова и предложения. Голова кружится, и снова накатывает приступ тошноты. Вцепляюсь в столешницу до побелевших костяшек пальцев, чтобы не упасть.
– Приказ…об отчислении, – бормочу, даже с пятого раза не улавливая суть текста. Поднимаю глаза на Виталия Леонидовича. – За что?
– Там указано. За связь с преподавателем, порочащую честь университета. Это запрещено правилами, Ларина, и вы это знали.
Перед глазами пляшут мушки, тошнит все сильнее.
– Дайте воды…, – голос сипит, слова царапают глотку. Не выдерживаю и роняю голову на руку и глубоко дышу.
– Вот только не надо мне тут концерт устраивать, – безжалостно обрубает декан, но стакан с водой все же передо мной ставит. – Вы знали, на что шли, связываясь с Владом Сергеевичем. Так что поздно слезы лить. Раньше надо было думать.
– Мы…я ничего не опорочила…Это какая-то чушь…
Сама не знаю, что несу, но не могу согласиться со словами Виталия Леонидовича. Это какой-то сюр! Это не со мной! Это не моя реальность! В какой момент моя жизнь пошла под откос?!
– Чушь, говорите? А вот фотографии утверждают обратное!
Декан с брезгливостью швыряет поверх приказа пачку фото ужасного качества. На всех них мы с Владом. Или целуемся, или обнимаемся, или держимся за руки. На этих фото мы счастливые, искренние и влюбленные. Словно это было в другой жизни. Не с нами.
– Виталий Леонидович, пожалуйста…
– Хватит, Ларина, истерику закатывать. Умейте принимать последствия ваших необдуманных действий. Вы отчислены. Даю вам три дня, чтобы освободить комнату в общежитии. А теперь свободны.
– Вы не можете…– я плачу едва ли не навзрыд, глотая соленую влагу, готовая опуститься на колени. Но декана не пронять.
– Могу и отчисляю вас, Эрика. Закон суров, но это закон. И поблажек я никому не делаю.
Выхожу из кабинета, едва переставляя ногами. Я разбита, уничтожена.
