все еще не дышал. И сердце не билось. Я окаменел. Смотрел на нее и не верил. Забыл даже, что у меня все болит, и старался договориться с подступающим инфарктом.
И это, без единого сомнения, было лучшее признание в любви, что я слышал за всю свою жизнь! С нотками угроз и шантажа в только ей присущем стиле.
— Женя, ты жив? — заботливо полюбопытствовала пельмешка.
Мне самому было интересно — жив я или уже все.
— Я… — я проглотил ком в горле и застонал.
Осторожно перевернулся на бок и непалевно постарался залезть в карман. Надеюсь, вчера мне хватило ума в пьяном угаре не сделать ей предложение. Хотел же красиво все, но попойка с папой спутала мне все планы. И я понимал, что парочка из нас получалась не каноничная, но пьяное предложение я бы себе не простил.
Кольцо лежало на месте, и я облегченно выдохнул.
— Пельмешка, — блаженно протянул я, прижимая ее к себе.
— Жень, ты слышал, что я сказала? — пробурчала она мне в шею.
— Нет. Повтори, а? — попросил я.
Послышалось обиженное сопение, Цветочек явно боролась с собой, но повторила:
— Опер Чингачгук, я не знаю, как ты это сделал, но я тебя люблю. И ты мой. Весь. Понял?
— Понял! Весь твой.
Сердце грохотало о ребра, грозя сломать их к чертовой матери, а я решил, что, несмотря на дикое похмелье, это утро было самым счастливым в моей жизни.
Лиля обняла меня, подвинулась ближе, поцеловала куда-то в подбородок и полюбопытствовала:
— Водички?
— И побольше, — согласился с ней, мысленно клянясь самому себе, что пить больше не буду. Никогда!
Лиля вынырнула из моих объятий, заправила за ушко прядь волос и ушла в кухню. А вернулась с огромной кружкой чистой воды и таблеткой «от головы».
— Если хочешь принять душ, то иди сейчас. Скоро родители проснутся. Хотя, — она звонко и весело рассмеялась, — ты вчера папу так напоил, что он до обеда спать будет.
Я залпом выпил все, отдышался и признался:
— Это не я его напоил, а он меня. Стратегический ход, дабы развязать мне язык и удостовериться, что мои намерения действительно серьезные.
Я все еще не был уверен, что выжил после вчерашнего и что признание Лили мне не почудилось.
Покосился на ее смущенную мордашку, и дыхание перехватило. Хотел каждое утро ее рядом видеть. Засыпать и просыпаться с ней. Семью хотел, настоящую, свадьбу, кольца… И дочку с такими же голубыми глазами и упрямо надутыми губками.
— Выходи за меня замуж, — ляпнул я раньше, чем мозг успел напомнить, что я хотел все правильно и романтично сделать.
— Громов, ты не проспался еще? — вспыхнула пельмешка.
Ее глаза округлились, губки удивленно приоткрылись, а ручки задрожали.
Я, кряхтя, поднялся, подождал, пока пройдет приступ головной боли, и сразу же упал на колени. Достал из кармана бархатную коробочку, открыл и посмотрел ей в глаза:
— Знаю, что дурак, гад и вот это вот все. И предложения ты другого достойна, а не как я. Я тебе потом правильное сделаю. Но я тебя люблю, Лиль. Как ненормальный, не могу без тебя. Последние два дня совсем труба была, просыпался утром, а тебя нет.
Она молчала, как завороженная глядя на кольцо в моей руке, а я продолжал:
— Меня не жалеешь, пожалей Паню, ему каждое утро приходилось мои страдания выслушивать. Вообще теперь без тебя не могу. Выходи за меня, а?
Романтик в моей голове просто выстрелил себе в упор, не выдержав такого произвола. Плевать. Потом ей ресторан организую, праздник, предложение, все, чего она заслуживает.
— Выйдешь? — хрипло спросил я, видя, что пельмешка никак не реагирует на внешние раздражители. — Клянусь быть самым верным мужем. Поменяю квартиру, номер телефона. Поживешь со мной и поймешь, что у нас все будет хорошо. Только скажи «да»!
Она всхлипнула, задрожала, сделала шаг ко мне, потянула на себя, заставляя подняться, и повисла у меня на шее.
— Да! — прошептала она мне в шею.
По коже пробежали мурашки от ее дыхания, Евгений-младший сразу отреагировал на близость хозяйки, не советуясь с остальными частями моего организма и игнорируя слабость и головную боль. А сердце окончательно взбесилось, не выдерживая той порции адреналина, которую выбросил мозг.
Она сказала «да». Это не сон, не галлюцинации. Моя невеста. Самая вредная, недоверчивая, капризная и своенравная девчонка. Моя! Наконец-то действительно моя! Невеста.
Главное, не свихнуться от счастья.
Я осторожно отстранил ее и надел кольцо на безымянный пальчик. Выдохнул, потому что идеально угадал с размером. Поцеловал ей руку, заглядывая в сияющие глаза любимой, и попросил:
— Собирай вещи, Цветочек. Ты переезжаешь.
— Сейчас? А учеба?
— Сейчас. Учеба потом. С твоим папой я уже обо всем договорился.
— Ах ты хитрый жук! — ахнула Лиля, но не смогла скрыть счастливое выражение мордашки.
— Я в душ. Выйду, и начнем собирать вещи.
— Тебе не нужно на работу? — нахмурила она бровки.
— Четыре дня отпуска, — блаженно выдохнул я.
Я правдами и неправдами вытребовал себе отпуск, передав особо важные дела Ромычу. Ему нужно было занять голову чтобы не думать о разводе, а мне позарез нужно было свободное время, чтобы побыть с ней. Убедить, что я — тот самый.
Я поцеловал Лилю в висок и ушел в душ. Таблетка, которую она мне дала, наконец подействовала, а прохладная вода придала бодрости.
Вытерся полотенцем, которое заботливо принесла мне пельмешка, оделся и постарался выйти как можно тише, чтобы не разбудить спящих родителей Лили.
Батя, к слову, у нее мировой оказался. И матушка душевная. Повезло мне, без вариантов.
Павел Иванович уже сидел в кухне и маялся с перепоя. Лили с мамой видно не было. Я подошел к будущему тестю и крепко пожал ему руку.
— Завидую я тебе, — хрипло признался он, — как огурчик.
Я пожал плечами, налил себе воды и сел напротив. Сделав несколько глотков, услышал голоса, а спустя несколько мгновений в кухне появилась Лиля с мамой.
— Согласилась? — спросил Павел Иванович у меня.
Я кивнул, спрятав улыбку. Вчера я честно признался, что собираюсь делать предложение и хочу, чтобы Лиля жила со мной.
— Когда переезжаете? — спросил он у Лили.
— Сегодня, — ответил я вместо своей невесты.
— Так сразу? — растерянно поинтересовалась мама, переводя взгляд с мужа
