не нравится, парень хмурится и сжимает губы.
Легко прочитать.
И легче понять, чем больше я узнаю о его прошлом.
Пока целую его красивые губы и лицо, я нежно провожу руками по его волосам, слегка баюкая его голову, в то время как скольжу вниз по его животу.
По его твердому, как камень, прессу.
Провожу указательным пальцем по его пупку — внутренней части — и чувствую, как его тело напрягается в ожидании… Он знает, что будет дальше, и готовится к этому.
Круг за кругом, медленно скольжу пальцем ниже…
И вдруг мне в голову приходит мысль, что, возможно, мои чувства к Эшли немного глубже, чем «Он мне просто нравится». Он лежит в моих объятиях, позволяя мне ласкать себя, глаза закрыты, губы поджаты. Наслаждаясь каждой минутой этой привязанности.
Наши поцелуи становятся глубже.
Парень двигает меня, когда моя ладонь путешествует по его тазу, кончики моих пальцев касаются волос над его пахом — двигает меня так, что я оказываюсь на спине.
Нависнув надо мной, Эшли смотрит мне в глаза сверху вниз.
Мы наблюдаем друг за другом, даже когда я рукой сжимаю его ствол и нахожу ритм, от которого его ноздри раздуваются, а дыхание учащается.
Его тело дрожит.
Я тянусь, чтобы поцеловать его в губы, одновременно поглаживая его плоть, воздействуя на него двумя способами: языком и рукой.
Прошла целая вечность с тех пор, как я делала ручную работу, и знаю, что это не то, о чем мечтает большинство мужчин, когда думают о прелюдии, но это мой уровень комфорта. Я не могу вспомнить, когда в последний раз у меня была близость с кем-то; прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз кому-то дрочила, и еще больше с тех пор, как делала минет.
Это пугает меня.
Так же, как Эшли раньше пугал меня.
Может быть, именно это удерживало меня от признания, что меня к нему влечет; он гигант.
Мне не хотелось быть отвергнутой кем-то, кем я восхищаюсь за его силу, решительность и стремление к успеху.
Мне, конечно, не помешала бы практика, когда дело касается мужских пенисов, так что, возможно, потребуется немного больше алкоголя, чем я выпила сегодня вечером, чтобы взять член в рот.
Практика делает все идеально, но только если ты не трус.
Эшли склоняет голову, когда я провожу рукой по его возбужденному члену, тяжело дыша.
— Я так сильно хочу трахнуть тебя, — стонет он.
Это не вопрос и не просьба, и не думаю, что он говорит мне это по какой-либо другой причине, кроме… честных слов, слетающих с его губ.
Я киваю.
Чертовски сильно хочу, чтобы он трахнул меня.
Я знаю, что это, вероятно, будет больно, потому что прошло много времени, действительно много, и у меня был секс только с одним человеком, но я доверяю Эшли и жажду его, и хочу, чтобы моим следующим был он.
Я хочу, чтобы он трахнул меня.
Он.
Больше никто.
— Ты такая красивая, Джорджия, — шепчет он мне в губы. — Такая чертовски красивая.
Мое сердце поет.
Его голос звучит измученно, как будто произнесение этих слов причиняет ему боль — как будто он хочет забрать их обратно и сохранить для себя, вместо того чтобы отдать мне.
— С тобой так хорошо, — говорю я, отпуская его член и проводя рукой от его передней части к задней, притягивая его за задницу, поглаживая ягодицы.
Твердые ягодичные мышцы.
— Мне нравится, что я чувствую рядом с тобой, — признаюсь ему, надеясь, что заставляю его почувствовать то же самое, желая, чтобы так и было.
Если кто-то и заслуживает чувствовать себя желанным, так это этот парень на мне.
Я рада, что мы не пьяны; рада, что запомню весь этот вечер от начала до конца.
Быть пьяной и заниматься сексом было бы так нехарактерно для меня.
Эшли дразнит мою киску, водя членом вверх и вниз по щели, скользя без реального проникновения.
Я едва могу это вынести.
Судя по его стонам и хрюканью, он тоже не может.
Мы взрослые люди.
Мы можем заняться сексом, если захотим!
Почему бы и нет?
— Эшли?
— Да, детка? — Его рот у моего уха, низкий тембр его голоса сеет хаос в моих чувствах.
— Ты хочешь…
Он снова двигает кончиком своего члена взад-вперед по моей нижней части, и я отчаянно хочу, чтобы он скользнул им внутрь.
— Хочу ли я чего?
Ты хочешь быть внутри меня? Ты хочешь трахнуть меня? Ты хочешь того же, чего хочу я?
Ух.
— Хочешь быть внутри меня? — хриплю я, почти захлебываясь словами, краснея от смущения из-за своей смелости.
Предложение, кажется, подстегивает его еще больше, парень склоняет голову к моему плечу, влажные волосы касаются моей шеи.
Затем поднимает ее.
— Ты принимаешь таблетки?
Качаю головой.
— Нет.
Он ругается.
— У тебя есть защита?
— Презервативы? — Он качает головой. — Нет, я… — Его фраза обрывается. — Подожди, может быть, у меня есть один в бумажнике.
Его бумажник.
Такой британец.
Парень слезает с меня и встает с кровати, голый и великолепный, его толстые мускулистые бедра блестят и изгибаются в свете неоновых вывесок снаружи. Черт возьми, у него невероятное тело.
— Э-э… как долго он был в твоем бумажнике?
Он пожимает плечами.
— Не знаю, примерно шесть месяцев?
Технически, не думаю, что мы должны трахаться с презервативом, который так долго лежал в бумажнике — он разлагается или что-то в этом роде. Также не думаю, что нужно класть их в кошельки с самого начала, но никого это не останавливает.
Эшли подходит к штанам, которые бросил на пол, поднимает их и роется в карманах, чтобы достать свой бумажник. Когда находит его, сразу же открывает, в поисках защиты.
Я лежу и наблюдаю с кровати, забавляясь и возбуждаясь, потирая бедра друг о друга в предвкушении.
Он что-то поднимает в темноте. Маленький фольгированный квадратик.
— Нашел.
Слава богу.
Насколько разочаровывающим было бы, если бы мы так возбудившись не смогли заняться сексом? Как бы сильно я ни хотела потрахаться, это не стоит того, чтобы платить последствиями.
Ребенок. ЗППП.
Решайте сами.
Вероятность низка, но скажите это тому, кто когда-нибудь был застигнут врасплох.
Эшли бежит к кровати, запрыгивает на матрас на четвереньках; теперь мы оба смеемся, запутавшись в простынях.
Он снова целует меня, лаская мое лицо своими большими теплыми ладонями, и я наслаждаюсь этой мозолистой кожей, как будто это солнце согревающее мою собственную.
Я разрываю фольгу, и мы вместе надеваем презерватив на его член, делая все возможное в
