темноте, хихикая над тем, какие мы оба неуклюжие.
— Ты готова?
Готов ли я?
— А ты?
— Да.
Но не думаю, что кто-то из нас готов к тому, каково это, когда он медленно скользит внутрь меня. Мы оба задерживаем дыхание, оба задыхаемся от того, как это приятно, и каждый из нас смотрит на другого широко раскрытыми глазами, когда Эшли полностью погружается в меня.
Я приоткрываю губы, чтобы заговорить, но слова не выходят.
Пытаюсь произнести его имя.
Его губы тоже шевелятся.
О…
Так вот как это должно быть? Когда ты в кого-то влюблен.
Когда тебе по-настоящему, безумно небезразличен партнер.
Это совсем не похоже на обычный секс, но как, черт возьми, это может быть правдой?
Это не должно заставлять мое сердце кровоточить сильнее.
Эшли вовсе не трахает меня — он двигается нарочито медленно, одной рукой скользит под меня, чтобы притянуть ближе. И когда наши губы, рты и языки сливаются, это тоже ощущается по-другому.
Что это?
Что происходит?
Эшли снова произносит мое имя, но на этот раз вслух сквозь поцелуй.
Это не так, как должно быть…
Мы не должны чувствовать такую близость.
Эшли
Мы не должны были заниматься сексом прошлой ночью.
В памяти всплывает воспоминание, как Джорджия застонала, прерывисто дыша: «Не останавливайся».
Я переворачиваюсь на кровати и смотрю на ее спящую фигуру; руки под подбородком, глаза закрыты. Девушка мирно дремлет.
Джорджия все еще голая.
Я тоже.
Как мы раздевались?
Сквозь плотные шторы, которые я предусмотрительно задернул прошлой ночью после того, как мы занялись сексом, пробивается лишь слабый свет, но в комнате есть на что посмотреть.
Например, на ее лицо.
Смотрю на часы — уже семь пятнадцать.
Дерьмо. Несколько часов ничего не будет открыто, весь город, вероятно, вырубился после вечерней попойки.
Перекатываюсь на спину, закидываю руки за голову и смотрю в потолок, как делал сотни ночей дома, один в постели. Только на этот раз я не один — я с объектом моих недавних фантазий и не уверен, что с этим делать.
Что, если она не хочет, чтобы я прикасался к ней?
Чертовски уверен, что не собираюсь ее будить.
Обычно Джорджия не была угрюмой по утрам в те дни, когда мы были на кухне в одно и то же время, но что я знаю; может быть, она притворялась жизнерадостной.
Проходит еще тридцать минут, наполненных еще большим количеством взглядов на спящую девушку рядом со мной.
Прошлая ночь была не такой, какой я представлял себе секс с ней…
— Доброе утро.
Глаза Джорджии открыты, и она медленно моргает от света, проникающего сквозь занавески.
Моргает в мою сторону, фокусируясь. Неуверенно улыбается.
— Доброе утро, солнышко. — Фу, неужели эти слова только что слетели с моих губ?
— У меня похмелье.
— Это потому, что ты легковесная.
— Похоже, но кто знал. — Она морщит лоб и зевает. — Я бы, наверное, чувствовала себя лучше, если бы ты не был так далеко.
Девушка скользит рукой по матрасу, тянется к моей, переплетая наши пальцы вместе.
Это единственное приглашение, которое мне нужно, чтобы сократить расстояние между нами. Придвигаюсь к ней и ложусь на бок, чтобы иметь возможность провести руками по обнаженной коже ее спины.
— Так приятно, — стонет она хриплым утренним голосом, уткнувшись лицом в подушку, все еще выглядя чертовски сексуально.
Ее глаза медленно закрываются.
Волосы Джорджи спутаны сзади, сочетание постсексуальной и утренней прически, длинные пряди торчат во все стороны, но все равно выглядят восхитительно привлекательно.
Улыбка играет на ее губах, когда она снова прищуривает глаза, затем медленно перекатывается на спину, в то время как моя рука путешествует по ее телу; у моей ладони нет выбора, кроме как скользнуть от ее спины к животу.
Я наклоняюсь, целуя ее между грудей. Целую кончик каждого сморщенного соска, провожу рукой по низу ее живота к внутренней стороне бедра, где кожа мягкая и чувствительная. Джорджия зарывается руками в мои волосы, пока смотрит, как я прикасаюсь к ней.
— Как ты относишься к утреннему сексу? — сонно шепчет она.
— Это что за вопрос? — Вот только… — У нас нет презервативов.
И в последний раз, когда я проверял, метод извлечения был чертовски ужасной идеей.
Джорджия прикусывает нижнюю губу, но затем почти сразу же ее глаза снова загораются идеей.
— Эм, это же Вегас. Может быть… мы могли бы позвонить на стойку регистрации?
— Ни хрена себе, Джорджи — это гениально!
Она расцветает от моего одобрения, и я чмокаю ее в губы, прежде чем перекатиться через кровать, чтобы дотянуться до телефона и нащупать кнопку, которая соединит с консьержем.
Слышно три гудка, прежде чем кто-то отвечает.
— Стойка регистрации, чем мы можем помочь вам сегодня утром, мисс Паркер?
— Привет. Мне интересно, есть ли у вас презервативы, которые вы могли бы прислать наверх? Кажется, у нас закончились.
Человек на другом конце провода не колеблется.
— Сколько?
Я бросаю взгляд через плечо на Джорджию, извивающуюся в одной только ярко-белой простыне, и показываю ей большой палец, давая понять, что мы в деле.
— Десять?
Джорджия фыркает у меня за спиной.
— Вау. Кое-кто настроен оптимистично.
Я. Я этот «кое-кто».
— Мы немедленно пошлем кого-нибудь в комнату 2417, сэр.
Сэр. Это заставляет меня усмехнуться.
Заканчиваю разговор, бросаюсь обратно на кровать, матрас подпрыгивает подо мной. И это заставляет Джорджию разразиться приступом хихиканья.
— Десять? Черт возьми, хочешь, чтобы я не могла ходить? — Она кладет руку на свою голую промежность и притворяется, что дрожит.
— Думаешь, мало для двадцати четырех часов траха? Мне перезвонить и сказать им, чтобы принесли дюжину, чтобы перестраховаться?
— Трах. — Она улыбается. — Есть несколько слов, которые я действительно люблю слышать от тебя с твоим акцентом. Типа: трах, причудливый, приятель.
— Трах, причудливый, приятель, — повторяю я, кладя руку обратно на ее тело, ладонью касаюсь ее плоти, чтобы обхватить одну из ее потрясающих сисек.
Черт возьми, если ее глаза не начинают сиять.
— Но прошлой ночью это был не просто трах, не так ли?
Она манит меня пальцем, и я двигаюсь ближе, несколько озадаченный. Откуда взялась эта уверенная в себе, чертовски сексуальная, соблазнительная Джорджия? Неужели она была у меня под носом все это время, но я был слишком большим слабаком, чтобы понять это?
Девушка целует меня в губы.
— Просто признай это, Эшли Драйден-Джонс — я нравлюсь тебе.
Она мне действительно нравится, очень, но у меня не хватает смелости сказать это вслух. Я превращаюсь в маленького слабака.
Все еще борюсь с этой
