и я позволяю себе ускользнуть, зная, что она в безопасности.
Глава 32
ДЕЛЕЙНИ
В жизни есть вещи, к которым тебя ничто не может подготовить. Как на самом деле тяжело воспитывать детей. В первый раз, когда ты теряешь маму или папу. И смотреть, как жизнь покидает глаза человека, которого ты любишь. От этого нет лекарства. Невозможно избавиться от травмирующих воспоминаний. Как будто твой мир переходит к следующей главе, и ты не можешь вернуться, как бы сильно ты этого ни хотел. Все просто идет вперед.
Звук кардиомонитора Тессы — постоянное напоминание о том, что я столько раз слышала, как у Нокса выравнивалась полоска на мониторе, что сбилась со счета. Я сидела в углу машины скорой помощи, наблюдая, как они посылают электрические разряды по его телу с непревзойденной паникой. И когда его доставили в больницу, все, что я могла сделать, это смотреть на количество крови, которое он оставил после себя.
— Лейни? — Голос моей сестры отрывает меня от моих мыслей. Когда она видит выражение моего лица, она вздыхает, точно зная, о чем я думала. — Я люблю тебя.
Я грустно улыбаюсь ей, но не отвечаю. Не потому, что я ее не люблю, а потому, что последний человек, которому я сказала эти слова, так и не получил шанса сказать их в ответ. В мире нет ничего, чем я бы не пожертвовала, чтобы услышать, как он произносит это его голосом, глубоким и мрачным. Он, вероятно, заставил бы это звучать возмущенно — как будто это плохо — открыться кому-то и впустить их таким образом.
Стук в дверь привлекает наше внимание. — Не возражаешь, если я войду?
Доктор молод, вероятно, только что закончил ординатуру, но тщателен до предела. С той секунды, как мы сюда попали, он настоял на том, чтобы нас обоих проверили. Я получила четкую справку о состоянии здоровья в ожидании психиатрической экспертизы, но Тесса в конечном итоге пробудет здесь как минимум день или около того для наблюдения.
— Я просто хочу убедиться, что ты не чувствуешь боли, — говорит он Тессе, поскольку у нее раскалывается голова.
— Нет, я в порядке, но есть ли что-нибудь, что ты можешь дать Делейни? Я беспокоюсь о ней.
Я хочу закричать, сказать ей, что я в порядке и что мне просто нужно время, но я не могу найти в себе сил произнести ни единого слова. Мой рот открывается, но ничего не выходит. Так продолжается уже два часа, и нет никаких признаков улучшения.
Он бросает на меня сочувственный взгляд и кивает. — Я позвоню в психиатрию и посмотрю, что мы можем сделать.
***
Грейсон и Зейн сидят в другом конце комнаты и пишут Уайатту сообщение об удалении доказательств убийства мистера Монтгомери с компьютера Кэла — теперь, когда расследование открыто. Если кто-то и может это сделать, так это он. Истон лежит рядом с Тессой в постели, а Саванна проводит пальцами по моим волосам. Никто не знает, что сказать, поэтому вместо этого все молчат, что может быть еще хуже.
Врачи и медсестры начинают перешептываться, и когда я смотрю на стеклянную дверь, я вижу, как их глаза расширяются. Только когда я встаю и иду в зал, я понимаю, почему.
Хирург, покрытый таким количеством крови, что это вызывает тревогу, задает вопрос медсестре за столом. Она кивает и указывает на меня, грустно улыбаясь, когда он подходит ко мне. Половина меня кричит, чтобы бежать — с ним, выглядящим так, после девяти часов, это не может быть хорошо — но мои ноги не двигаются. Они посажены на место, практически приклеены к полу.
— Мисс Каллахан? — Я медленно киваю. — Я доктор Гаррисон. Я был хирургом, оперировавшим мистера Вона. — Он смотрит на меня, ожидая ответа, которого он не получит. Наконец, он продолжает. — Как вы знаете, у него было огнестрельное ранение в грудь. Пуля пробила его аорту, и кровопотеря была значительной. — Я делаю глубокий вдох, ожидая услышать слова, которые, я знаю, убьют меня изнутри. — С учетом сказанного мы смогли исправить ущерб и заставить его сердце снова биться. Однако, учитывая количество кровопотери и количество травм, мы все еще находимся в стадии ожидания и наблюдения.
Моя рука взлетает, чтобы прикрыть рот, когда рыдания сотрясают меня. — Он… он жив?
— Так и есть.
В этот момент мои ноги подкашиваются, и я падаю на землю. Саванна бросается ко мне, обнимает меня и притягивает к своей груди. Когда я оглядываюсь на комнату, мои глаза встречаются с глазами Зейна — в его глазах тоже слезы. Он жив.
***
В ту секунду, когда его привезли в отделение интенсивной терапии, с трубкой в горле, чтобы он дышал, и большим количеством мониторов, чем я когда-либо видела, я мгновенно оказываюсь рядом с ним. Медсестры пытаются обойти меня, подключив его ко всему, что им нужно, и расположив его, но это становится слишком сложно.
— Дорогая, почему бы тебе не подождать со своей сестрой, и мы приедем за тобой, как только закончим.
Я неохотно киваю, выхожу из комнаты в коридор. Однако в ту секунду, когда я поворачиваюсь к комнате Тессы, знакомое лицо останавливает меня.
Картер стоит там с букетом цветов в руке, слабо улыбаясь. Я делаю глубокий вдох, прежде чем подойти к нему.
— Привет. Что ты здесь делаешь?
Он пожимает плечами. — Мой отец рассказал мне, что произошло. Я беспокоился о тебе.
Это мило, правда, но он заслуживает того, кто может ответить взаимностью на его чувства.
— Картер, — начинаю я, но он перебивает меня.
— Я знаю, ты выбираешь Нокса, — говорит он. — Я понимаю. Я не могу конкурировать с кем-то, кто на самом деле получил пулю за тебя. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. — Его руки тянуться ко мне, нежно обнимая. — Он действительно счастливый парень, Делейни. Я надеюсь, что у тебя все получится.
— Спасибо.
С этими словами он оставляет цветы на стойке и уходит, оглядываясь только один раз, чтобы улыбнуться мне, прежде чем войти в лифт. Я тоже надеюсь, что все получится.
***
Стул рядом с кроватью Нокса вряд ли можно назвать удобным, но ни одна часть меня не собирается уходить. Писк его кардиомонитора — единственное, что убеждает меня, что он все еще с нами. В остальном он такой же безжизненный, каким был, когда его вытащили из машины скорой помощи.
— Как сегодня наш парень? — Спрашивает Зет, входя в комнату.
Я пожимаю плечами. — Никаких улучшений, но и ничего негативного. То же, что и вчера.
И за день до этого. И за день до того.
Нокс был в коме почти неделю без изменений. Врачи продолжают напоминать мне, что его тело прошло через многое, и что все еще есть хороший шанс, что он проснется, но каждый день,
