Ознакомительная версия.
На следующее утро в квартире появились Вера и Маргарита Матвеевна. Они взяли уборку и готовку в свои руки, оставив на Катю только детей. Маргарита Матвеевна сразу заговорила о церковном отпевании и засобиралась в Никольский собор договариваться. Предполагалась сначала гражданская панихида в больнице, потом отпевание в соборе и только потом уже – Южное кладбище. Все это нужно было устроить, согласовать по времени и заказать автобус или даже два, поскольку народу ожидалось много.
Дождавшись, пока девочки уедут с Маргаритой Матвеевной в собор – старушка считала, что церковная обстановка благотворно повлияет на детские души, – Катя открыла Светкин шкаф, чтобы решить, в чем ее хоронить.
К ней подошла Вера, и они вместе стали перебирать вытертые джинсы, пару набедренных повязок, которые Светка выдавала за юбки, и кислотных цветов кофточки.
– Да, в такой одежде в рай не пустят, – резюмировала Вера. – Придется в магазин идти.
Но тут зашла соседка и сказала, что у Светочки было очень хорошее свадебное платье, которое хранится в чемодане на антресолях, и хоронить надо именно в нем. Платье достали, рассмотрели, поохали… Но одной проблемой стало меньше.
Накануне похорон в квартире стоял дым коромыслом. Катя с Верой готовились к поминкам: пересчитывали посуду, варили студень, пекли пироги…
Приехавшему Колдунову показалось, что за всеми хлопотами они совсем позабыли о том событии, из-за которого все это затеяно. «Женщины – счастливые люди, – меланхолически думал он, – у них всегда есть чем отвлечься. Кухня, дети… А что остается делать нам? Только пить».
Однако дело нашлось и для него. Кто-то из соседей сказал, что на чердаке хранятся доски, из которых можно сделать временные скамьи. Вместе с соседом Колдунов отправился за досками, потом сооружал скамьи под его руководством, потом они расставляли собранные по всей квартире столы в кухне и коридоре – словом, хлопот было, как и у женщин, достаточно, но они так и не смогли отвлечь его.
«Как же так вышло, что она умерла? – не переставал думать Ян. – Я хотел смерти для себя, а умерла она. Может быть, у судьбы ружье с кривым дулом, и иногда она попадает не туда, куда надо?» Теперь ему казалось, что это он во всем виноват и что именно он навлек на Светку беду.
…И вот уже позади и панихида, и отпевание… Похороны шли под проливным дождем. На кладбище приехало больше сотни человек, многих из них Колдунов не знал. Во время прощания он стоял рядом со Светкиными дочками, Катей и Юрой. Измученные девочки плакали, уткнувшись Кате под мышки, она обнимала их, ни на секунду не отпуская от себя, и очень старалась не плакать сама. У Юры было каменное лицо.
Зонтики были не у всех, поэтому кто-то прикрывал голову плащом, кто-то – сумкой, и Колдунов чувствовал желание людей поскорее все закончить. И ему было невыносимо стыдно перед Светкой – ведь все они сейчас вернутся в тепло, оставив ее одну.
Он думал, что Катя зря взяла девочек на кладбище, ведь они могут простудиться под дождем… Не говоря уже о том, что, глядя, как гроб с их матерью закапывают в землю, дети получают тяжелейшую душевную травму. Накануне он сказал об этом, но Катя ответила: «Они мне этого не простят».
…Наконец сели в автобусы и поехали домой.
На поминках никто не напился – по-видимому, останавливало присутствие девочек. К тому же за этим строго следили Ян с Юрой. Уже в седьмом часу народ начал расходиться.
Женщины занялись мытьем посуды, а Колдунов и Юра расставили мебель и поехали к Юре домой. Катя собрала им огромный пакет с едой и дала с собой литровую бутылку водки, но мужчины знали, что этого будет мало, и купили по дороге еще одну.
После третьей рюмки у Яна, которому на поминках кусок не лез в горло, закружилась голова.
– Не спеши так, – попросил он.
– Ничего.
На Юру было страшно смотреть. Колдунов вспоминал, как сам он мучился, когда его бросила жена, как пил в одиночку… Он мечтал тогда о ком-то, кто мог бы выслушать его, поэтому сейчас понимал, что Юре, наверное, нужно выговориться, но он стесняется. А Ян не находил слов, чтобы расположить его к себе. Они выпили еще.
– Это я убил ее, – вдруг сказал Юра.
Ян с удивлением на него посмотрел.
– Ты не должен винить себя, даже если ты – носитель вируса гепатита. Наверняка она укололась на операции.
Юра долго молчал.
– О чем ты? – спросил он наконец. – Почему это я носитель?
– А как иначе ты можешь быть виновен?
Юра вскочил и заходил по комнате. Ян, наоборот, закинул ноги на спинку дивана и распустил ремень брюк. Ему сразу захотелось спать.
– Я так ее любил, – безо всяких эмоций сказал Юра. – Мне надо было видеть ее, говорить с ней. Я знал, что она меня не любит и не полюбит никогда, ну и что? И я ни разу не был с ней. Так что даже если бы я и был носителем, то не смог бы заразить ее.
Ян недоверчиво хмыкнул. Что-то ему слабо верилось в долгие платонические отношения. Юра вспыхнул.
– Да, представь себе, я ни разу не был с ней! – раздраженно крикнул он. – Да что я, мужик, бабу себе не найду покувыркаться? Ты не знаешь просто, как я ее люблю! Не понимаешь! А я понимал, что она до сих пор тоскует по мужу! Понимал, еще как! Ведь она любила его так же, как я люблю ее! Поэтому я все понимал!
У Яна опять начала кружиться голова – как кружилась всегда, стоило ему подумать о бесконечности Вселенной. Ни бесконечности Вселенной, ни человеческой любви он себе представить не мог.
– Все, что мне было нужно, – продолжал Юра, – это быть ей полезным. Только видеть ее. Но нет, Бог решил, что я прошу слишком много. – Он ударил кулаком в стену и заплакал. – Да разве я виноват, что она встретилась с ним раньше, чем со мной? Господи, я же не мешал ей любить его, пусть бы все оставалось как есть!
Ян протянул руку к бутылке и сделал глоток прямо из горлышка. Он понял, что завидует Юре. Тому, что Юра способен так переживать, так любить…
– Она очень терзалась, что предаст своего мужа, если свяжется со мной! – зло сказал Юра. – Вот Бог и не допустил, чтобы она совершила предательство. Если бы не я, она была бы сейчас жива! Если бы у меня хватило ума объяснить ей, что никаких жертв мне от нее не нужно…
– Юра, ну что ты говоришь? Тысячи вдов выходят замуж, и никакого греха в этом нет. Это просто ужасная случайность, что она укололась, и больше ничего. Ты ни в чем перед ней не виноват.
– А меня ведь даже не было рядом с ней, когда она умерла, – сказал Юра и снова заплакал. – Катя позвонила мне, сказала, что ей стало хуже, но я не мог отлучиться с работы. Никак не мог. Я был уверен, что все образуется, даже мысли такой не допускал, что Света может… умереть. Я в тот день освободился поздно, сначала собрался в больницу, а потом решил, что меня все равно уже не пустят, и пошел домой. Даже Кате не стал перезванивать. Я решил, что раз она сама не звонит, значит, все в порядке.
Ознакомительная версия.
