— Ты просто потрясающая, Кэрол, — повторил Майкл. — У тебя с самого начала был врожденный кинематографический дар, поэтому за три с лишним десятилетия ты снялась во множестве фильмов, которыми я горжусь и как твой агент, и как продюсер. Выше нос, детка. Как только ты поправишься, мы с тобой сделаем не одну сногсшибательную ленту. Глядишь, еще одного «Оскара» отхватим на старости лет!
Говоря так, Майкл нисколько не преувеличивал. Он занимался кино пятьдесят лет — столько, сколько Кэрол прожила на свете, и до сих пор оставался уважаемым и, главное, действующим продюсером.
— Ты только постарайся поскорее поправиться и вернуться в Лос-Анджелес, — добавил он. — Я уже договорился: в клинике «Синайские кедры» тебя будут ждать лучшие американские специалисты по проблемам памяти!
Французские врачи уже порекомендовали Стиви, к каким специалистам в США следует обратиться Кэрол, но Майкл предпочитал лично контролировать ситуацию. Кроме того, ему очень хотелось быть полезным.
— Ну-с, с чего мы начнем? — спросил он, вопросительно глядя на Кэрол. Ему не терпелось как можно скорее начать действовать, чтобы помочь ей вспомнить как можно больше. В отличие от Стиви и Джейсона, Майкл Аппельзон многое знал и о ее первых годах в Голливуде, и даже о детстве и юности. Стиви уже говорила об этом Кэрол и сейчас повторила снова, так как ей показалось — ее хозяйка не совсем понимает, чего хочет от нее Майкл.
.— Расскажи, как мы встретились, — попросила Кэрол.
— Я приехал в Новый Орлеан по делам, а ты продала мне тюбик зубной пасты, когда моя вся вышла, — сказал Майкл. — Как сейчас помню: ты работала в аптеке прямо напротив гостиницы, в которой я остановился. Та кой красивой девушки, как ты, я в жизни не встречал, а ведь к тому времени я многое повидал, и меня трудно было удивить, — добавил он с широкой улыбкой.
И надо, сказать откровенно — с тех пор ты почти не из менялась, а если и изменилась, то в лучшую сторону.
Кэрол действительно выглядела неплохо, несмотря на свое состояние и годы. Она, правда, похудела и была бледной оттого, что давно не бывала на свежем воздухе, но эти худоба и бледность только придавали ее лицу еще большую выразительность и одухотворенность. Единственное, что немного ее портило и о чем Аппельзон не решился заговорить, был свежий шрам на скуле, резко выделявшийся на белой, гладкой коже. Кэрол, впрочем, уже видела его — как-то раз она с помощью Стиви доковыляла до ванной и взглянула на себя в зеркало. Сначала темно-красная полоса на щеке неприятно поразила и далее напугала ее, но потом Кэрол решила, что это пустяк. Главное, она жива, а за это стоило заплатить такую цену, как небольшой шрам. Кроме того, собственная память казалась ей на данный момент гораздо важнее безупречной внешности.
— Ну так вот… — продолжал тем временем Аппельзон. — Увидев тебя, я без раздумий пригласил тебя в Голливуд на кинопробы, но ты, гм-м… отказалась, причем не особенно стесняясь в выражениях. Потом ты призналась, что приняла меня за сутенера. Это меня-то, а?! — И Аппельзон, забывшись, загрохотал так, что медсестра за пластиковой занавеской вздрогнула и выронила журнал, который читала. Кэрол тоже улыбнулась — к этому времени ее словарный запас почти полностью восстановился, и она знала, что такое «сутенер». — В конце концов мне все же удалось убедить тебя, Но я заговорил с тобой с самыми лучшими намерениями, — добавил Майкл, отсмеявшись, — и ты рассказала мне кое-что о себе. Я узнал, что в Новый Орлеан ты приехала из штата Миссисипи, где жила на ферме с отцом. Несколько месяцев назад он умер, ты продала ферму и жила на вырученные деньги. Денег было немного, но ты все равно не позволила мне оплатить твой проезд до Лос-Анджелеса. Ты сказала, что не хочешь быть мне «обя-яза-анной». Должен сказать, что в те времена у тебя был очаровательный южный акцент, который мне очень нравился, но он, к сожалению, мог помешать тебе сниматься, поэтому от него пришлось избавиться. Кэрол кивнула. То же самое говорил ей и Джейсон. Когда они познакомились, Кэрол все еще растягивала слова, но сейчас она говорила совершенно правильно. Южный говорок возвращался к ней, только когда этого требовала роль, чего, впрочем, не случалось уже довольно давно.
— В конце концов я тебя уломал, — с гордостью сообщил Аппельзон. — Ты приехала в Лос-Анджелес на кинопробу, которая оказалась совершенно фантастической. С этого дня и началась твоя карьера в кино…
— А что было со мной до этого? — перебила Кэрол. Она помнила, что Майкл знает ее дольше, чем кто бы то ни было, и хотела расспросить его о своем детстве. Кроме него, только Джейсон мог бы сообщить ей несколько эпизодов, которые он сам знал только с ее собственных слов.
— Ну, всего даже я не знаю, — честно ответил Майкл. — Когда ты была совсем юной, ты много рассказывала мне о своем отце. Судя по всему, он был порядочным и добрым человеком, и тебе нравилось жить с ним на ферме. Вы жили в каком-то маленьком городке около Билокси.
Стоило ему произнести это название, как в голове Кэрол как будто что-то щелкнуло. Она еще не успела ничего осознать, а ее губы уже произнесли имя:
— Конвей! Его звали Конвей!
Стиви вздрогнула и с изумлением уставилась на Кэрол, но и сама Кэрол, похоже, была потрясена не-меньше.
— Точно так, — подтвердил Аппельзон, довольно крякнув. — Мистер Конвей Барбер. Он разводил коров и свиней, вы, кажется, еще держали кур и кроликов…
— А еще у нас была лама, — перебила Кэрол. — Настоящая живая лама! — Она осеклась, почувствовав, как горло ее перехватило от волнения. Это было первое, что она припомнила самостоятельно.
— Да, кажется, ты упоминала о ламе, — проговорил Майкл, бросая многозначительный взгляд на Стиви, но та как зачарованная следила за своей подругой, совершенно захваченная происходившим на ее глазах чудом. Похоже, старый Майкл Аппельзон сумел приоткрыть для Кэрол дверцу, которую до него не мог отворить никто.
— Это была моя лама! — проговорила Кэрол звонким и чистым, как у девочки, голосом. — Папа подарил мне ее на день рождения. Он говорил, что она очень на меня похожа, потому что у нас обеих большие глаза, пушистые ресницы и длинная шея. — Кэрол хихикнула. — А еще папа сказал, что мы очень смешные, и если поставить нас рядом…
Теперь она говорила так, словно слышала голос давно умершего отца, и Майкл только кивал, боясь неосторожным словом прервать этот поток воспоминаний. И он, и Стиви понимали, что память Кэрол наконец-то проснулась. Должно быть, ей и нужно было вернуться к детству — к самому началу, — чтобы барьер у нее в мозгу рухнул под напором более ранних воспоминаний, глубоких ассоциаций и образов.
