Она всхлипнула.
— Я знаю это глупо.
— Это не глупо. — Я стер одинокую слезу на ее щеке.
Она склонилась ко мне, обняв меня за талию.
— Глупо. Я позволила этому терзать себя, сколько уже лет? И, думаю, именно поэтому я так переусердствовала и с такой готовностью поверила, что ты спал с Сашей.
— Ты не переусердствовала. — Я сильно сжал ее, упершись подбородком ей в макушку. Боже. Я даже не представлял, как приятно обнимать ее, пока не сделал это. — Я заслужил все, что ты сказала.
— Кайлер, — вздохнула она.
— Знаю, — рассмеялся я. — Все это в прошлом, да? — Когда она кивнула, я удержался, чтоб не затискать ее. — А знаешь, что еще мы оставим в прошлом?
— Что?
— Этих чертовых плюшевых мишек на твоей кровати. Думаю, этот коричневый еще с тех пор, когда ты была ребенком. Он, наверное, полностью покрыт всеми твоими микробами.
Сид отстранилась, пихнув меня в грудь.
— Это не так, ты, задница.
Смеясь, я повалился на спину, притягивая ее к себе и сметая большинство из всех медведей на пол. Я повернулся так, чтоб мы лежали лицом к лицу.
— Эй. — Я протянул руку и поднял одного потрепанного, красного цвета. — Это тот, которого я подарил тебе на день рождения несколько лет назад? Ты сохранила его?
— Ага. — Она выхватила его и положила между нашими грудями. — Конечно, я сохранила его.
Моя грудь наполнилась теплом. Я молча рассматривал ее.
— Что? — спросила она, глядя мне в глаза.
Иногда слов оказывается недостаточно, они не могут полностью описать чувства. Это был тот самый момент. Поэтому я потянулся к ней и поцеловал ее, вкладывая все свои чувства к ней, каждое данное ей обещание в один единственный поцелуй. Когда я отстранился, ее взгляд был затуманен, и я хотел выбросить этого мишку и заняться с ней любовью.
Родители внизу и дверь не заперта? Нет, ничего не должно произойти. И, кроме того, я был чертовски взволнован, что нахожусь здесь с ней.
— Это самый лучший ранний рождественский подарок из всех, что я когда-либо получал, — заявил я ей.
Ее светлая улыбка сразила меня наповал.
— Думаю, это самое умное, что ты когда-либо говорил, и я вынуждена с тобой согласиться.
— Аххааа? — Я схватил ее локон и накрутил себе на палец. — Мне так повезло. Я точно знаю. Так чертовски повезло обладать твоей любовью.
Она придвинулась ближе, и медведь был зажат между нами. Она поцеловала меня так, как никто никогда бы не смог, потому что это была Сид. Я обхватил ладонью ее шею, удерживая ее и контролируя наш поцелуй. Медведь очень скоро оказался на полу, а наши руки и ноги переплелись. Мы зажимались как два подростка, которые затаились в комнате. Она лежала подо мной и терлась бедрами, соблазняя меня. Она была такой худенькой, что я почти не чувствовал ее под собой. Желание сводило меня с ума, кровь бурлила в моих венах, я не хотел останавливаться, даже несмотря на то, что я понимал, что мы не должны заходить дальше. И было слишком хорошо, чтоб останавливаться, и то, как она терлась об меня своим телом, было слишком совершенно, а ее тихие, едва слышные стоны были слишком сладкие, чтоб остановиться.
Не знаю, сколько мы пролежали в такой позе, целуя и поглаживая друг друга, шепча друг другу нежности и смеясь. Было уже поздно, когда я взглянул на часы.
— Ты можешь еще ненадолго задержаться? — попросила она.
Я сомневался, что ее отец будет мне признателен, если найдет меня утром спящим в ее кровати, но я не мог отказать ей.
— Как насчет того, что я останусь до тех пор, пока ты не уснешь?
— Прекрасно, — пробормотала она, положив щеку мне на грудь. — Только когда будешь уходить, воспользуйся входной дверью.
Улыбнувшись, я скользнул рукой ей за спину, обожая то, как она прижимается ко мне ближе, скрепив наши тела, будто мы созданы друг для друга. Черт, думаю, это действительно так, просто мне понадобилось слишком много времени, чтоб осознать это. Но я наконец сделал это, а это самое главное.
Я любил ее. Боже, я так сильно любил ее. Не могу поверить, что так долго не говорил ей об этом. Я был идиотом, но идиотом, которому чертовски повезло.
Сидни
Даже когда я была маленькой девочкой, Сочельник я всегда любила больше, чем Рождество. В этом ожидании было что-то особенное, предвкушение того, что ждет тебя на следующий день, желание, чтоб время пролетело быстрее и в то же время шло медленней.
Этот год ничем не отличался от прежних, но все же был другим.
Я не могла прекратить улыбаться и была уверена, что в глазах мамы и папы выглядела немного глуповато, когда готовила ореховые сладости, чтоб отвезти их к бабушке с дедушкой. Я заметила, что была рассеяна и слишком мечтательна, когда укладывала карамельное драже на квадратные кренделя.
Все казалось нереальным. Думаю, от того, что когда ты очень долго хочешь чего-то, или кого-то, а потом наконец получаешь это. Я до сих пор не могла поверить, что это все-таки случилось. Я все ждала, когда же я проснусь... но все происходило на самом деле.
Кайлер любил меня.
Когда я вчера проснулась, он уже ушел, но запах его одеколона и его уникальный запах улицы просочился в мою подушку. Он оставил мне записку, написав, что он снова вернется и что, уходя, он воспользовался входной дверью.
Кайлер появился сразу после ланча и не уходил до окончания ужина. Мои родители не были удивлены его появлению и, казалось, были счастливы изменениям в наших отношениях. Мама была за-Кайлера-и-Сидни еще с тех пор, когда мы учились в средней школе, поэтому, увидев нас вместе, она была осчастливлена.
Уверена, что это так же влияло и на меня.
— Милая. — Мама рассмеялась, привлекая мое внимание. — Что ты делаешь?
Нахмурившись, я посмотрела вниз и тоже рассмеялась. Я положила три карамельные конфеты на один крендель. Я убрала их и отложила в сторону.
— Упс.
— Уху, — ответила мама с понимающим взглядом. — Твоя голова сейчас не на твоих плечах.
— Не-а,— призналась я, выкладывая крендельки и сладости на противень. — Мне, наверное, не стоит сейчас этим заниматься.
— Тебе придется. — Мама вымыла руки. На кухне пахло мясным фаршем, который она приготовила, чтоб взять с собой. — Если мы не привезем эти кренделя, твой дедушка кого-нибудь да ударит своей палкой.
Стоит не делать их, чтоб посмотреть, как мой дедушка гонится за людьми с тростью. Я вставила противень в духовку и установила таймер на три минуты — достаточно, чтоб карамель и шоколад растаяли.
— Итак... — начала мама, глядя в окно над раковиной. С приближением заката синеватые тени на снегу удлинялись. Скоро мы должны отправиться в путь, нам нужно завести часть еды в церковь, а потом уже ехать к бабушке с дедушкой.
