— Пожалуйста, Наташа, перестань, иначе я тоже заплачу и уже не остановлюсь, — тихо попросила Кэрри, не зная, как ее утешить.
Кого-то другого — Ровену, Хейли или даже Нелсона — она бы просто обняла, но Наташа скорее всего уклонится от ее объятий.
Наташа вытащила из своей сумочки крошечный носовой платок и промокнула глаза.
— Я предупреждала тебя, чтобы ты в него не влюблялась, — повторила она. — Я давно поняла: в этой жизни редко получаешь то, чего хочешь — и кого хочешь. Надо довольствоваться тем, что тебе доступно.
— Не знаю, что я буду делать, если он погибнет, — тихо проговорила Кэрри.
— Да, это тяжело, милая, но придется пережить — также, как ты пережила расставание с Хью. Мы обе должны как-то с этим смириться. — Наташа замолчала и похлопала Кэрри по руке. — А что еще нам остается?
Наташа ушла в середине дня. Кэрри медленно сходила с ума от пребывания в замкнутом пространстве. Она вымыла ванную комнату, сняла с кроватей постельное белье, перестирала и пересушила все простыни, начистила до блеска кухонную раковину и даже отдраила микроволновку, что было для нее самым ненавистным занятием. «Если бы только Мэтт был жив, — подумала Кэрри, — я бы языком вылизала все полы».
Ровена округлила глаза, когда увидела гостиную.
— О Боже, я не узнаю этот дом!
— Мне надо было чем-то заняться, — объяснила Кэрри.
— Судя по тому, сколько ты всего переделала, ты была близка к самоубийству. Есть новости?
Кэрри покачала головой. Взяв по бокалу бренди, они сели перед телевизором, выставленным на режим «без звука». Ровена достала из своей сумки стопку бумаги.
— Ты не против, если мы вместе почитаем сценарий? — предложила она. — Мне надо к завтрашнему дню выучить свой текст.
Кэрри кивнула:
— Давай. Заодно и я буду при деле.
Они приступили к репетиции. Это на какое-то время отвлекло, но на середине ключевой сцены — разговора между Ровеной и нахальным привратником больницы — вновь позвонили в дверь. Сердце Кэрри тревожно забилось. Ровена пошла открывать, и вскоре из холла донесся голос Роба.
— Плохие новости? — спросила Кэрри, глядя на мрачное лицо Роберта.
— Да уж, хорошего мало. Они прекратили поиски.
Когда до Кэрри дошел смысл сказанного, она почувствовала головокружение.
— Не может быть…
Роб держал ее в своих объятиях.
— Их ресурсы ограниченны, и, по-моему, они сделали все, что могли. Не могут же они заниматься поисками вечно. Это огромная и сложная территория — тысячи квадратных миль, покрытых джунглями и горами. Самолеты пропадают там без вести. Несколько месяцев назад произошла авиакатастрофа, двое пассажиров выжили, но это исключение.
— Ты думаешь, он погиб? — сквозь слезы спросила Кэрри.
Он взглянул на экран телевизора, его губы были плотно сжаты.
— Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь! Только не говори, что действительно так думаешь.
— Я не знаю! — крикнул Роб.
— Я принесу чего-нибудь выпить, — вызвалась Ровена, осторожно выскальзывая из комнаты.
— Послушай, Кэрри, я понимаю, что ты переживаешь за Мэтта, но я не Господь Бог и не знаю ответов на все вопросы, — сказал Роб, усаживаясь рядом с Кэрри и обнимая ее за плечи.
— Конечно, — отозвалась она уже спокойнее, понимая, что орать на него бессмысленно. — Спасибо тебе за честность, но… боюсь, мне не хочется слышать правду.
Роб побарабанил пальцами по подлокотнику дивана.
— Господи, как бы мне хотелось, чтобы по мне рыдала какая-нибудь женщина, если я тоже когда-нибудь потеряюсь в джунглях! — Роб печально вздохнул. — Мэтт даже не понимает, какой он счастливчик. Знаешь, я ему завидую — с самого детства. Он всегда знает, чего хочет, и получает желаемое. А я до сих пор так и не понял, чего хочу. — Он заглянул ей в глаза и ласково улыбнулся. — Я вижу, Кэрри, тебя удивляет мое признание?
Кэрри заколебалась, но потом подумала: зачем хранить секреты Мэтта теперь, когда его нет? Она улыбнулась в ответ и сказала:
— Нет, я не удивлена. Понимаешь… если Мэтт когда-нибудь вернется, он убьет меня за то, что я это сказала, но он завидует тебе.
— Что? Чему же он завидует — моему заработку?
Она покачала головой:
— Нет, не заработку. Однажды речь зашла о ваших отношениях, и он сказал, что ты блестящий специалист, хоть ему и неприятно в этом признаваться.
Роб смотрел на Кэрри:
— И?..
— Что «и»?
— Продолжай, Кэрри. Насколько я знаю Мэтта, он наверняка не ограничился этим. Интересно послушать, что еще он тебе сказал. Ни за что не поверю, что его мнение обо мне было только позитивным.
Кэрри уже жалела о том, что затронула тему, которая совершенно ее не касалась — даже сейчас, когда все это потеряло значение. Она чувствовала, что вторгается на опасную территорию.
— Наверное, он сказал, что я слишком много пью, — предположил Роб.
Она решила ответить прямо, отбросив страх:
— Да, а еще он сказал, что никогда не будет спорить с тобой, потому что тебе это только доставит удовольствие и даст повод назвать его лицемером.
На лице Роба отразились шок и удивление, но в следующую секунду он весело рассмеялся. Его громкий хохот раскатился по всему коттеджу.
— Он прав, — смело продолжила Кэрри. — Ты действительно слишком много пьешь, и он беспокоится за тебя.
Роб взял с кресла свой пиджак.
— Разреши тебя поправить: он беспокоился за меня — в прошедшем времени. Вы оба, разумеется, совершенно правы. Я, в самом деле, много пью, и как раз этим собираюсь заняться, вернувшись домой, — напиться до полного забытья, если получится. Спокойной ночи. Если я когда-нибудь проснусь и узнаю что-то новое, я тебе позвоню.
— Скатертью дорожка, — сказала Ровена, прокравшись в гостиную после ухода Роба.
От потрясения Кэрри на несколько секунд лишилась дара речи. Со двора донесся рев двигателя: это Роб завел свой «порше». Конечно, она его расстроила, ну и плевать! Она сказала то, что считала нужным. Может, она и предала доверие Мэтта, но сейчас это вряд ли имело значение. Зачем хранить секреты человека, которого больше нет?
Была уже глубокая ночь, когда Кэрри, наконец, встала с кровати и включила компьютер. Ее страничка на сайте «Фейсбук», как обычно, была открыта. В почтовом ящике не оказалось ни одного сообщения — даже спама. Кэрри начала печатать:
«Дорогой Мэтт!
Не знаю, прочтешь ли ты когда-нибудь это письмо. Может быть, и нет. Если ты его все-таки увидишь, я пожалею об этом, а если нет… в данный момент мне невыносима даже мысль о такой вероятности. Поэтому я буду думать, ради собственного спокойствия, что ты прочтешь его и посмеешься. Или смутишься. Или пошлешь мне шутливый ответ. Пусть он будет обидным, высокомерным, грубым. Пусть он будет любым.
