Вася вспомнила Лену, когда они сидели в кафешке у Прудов, и ее слова.
— Он что, откупил меня? — растерялась Вася.
— Зачем же так грубо? Откупил! Работать ты будешь лучше прежнего. Я тебя знаю. А он помог немного техникой, у нас новую систему монтируют, ты разве не заметила? Ах да. Ты же все в поездках.
— Понятно, и я, и ваша любовь ко мне стоим вместе пары компьютеров.
— Компьютеров значительно больше, и еще новая система звукомонтажа. Мы переходим на новый уровень вещания!
— Я всегда думала, что уровень вещания зависит от уровня сотрудников, их работы, другими словами — качество от квалификации.
— Ладно, Елизарова, мне предложили, я не мог отказаться. Ты же знаешь, в каком мы серьезном финансовом положении. — Откуда Васе было это знать? Но она кивала покорно головой. — Денег нет. Налоги душат. Старую технику после перемонтажа сдадим в музей истории каменного века. Благодаря тебе, между прочим. Я это понимаю, заметь. И ценю. Но и ты свою зарплату получать вовремя ведь тоже не забываешь, с другими захребетниками? А? Ну взял-взял, а у твоего и не смылится. Подумаешь. — Абрамыч умел доехать по чужим костям. Вася почти плакала от обиды. Вот и за нее стали платить деньги, и это надо было как-то понимать. Он же присел рядом на пол и погладил ее по голове, которая склонилась уже на грудь. — Ну-ну, что ты? Взял, а что было делать? А про тебя ни слова. Ни слова не сказал. Веришь — нет? И люди его тоже молчали. Не он же ко мне сам приходил. Это оне к тебе лично ходют. А мы — скромные и маленькие. Я сразу понял, что по твою душу, когда эти людишки пожаловали. Но молчал. Веришь — нет? Молчал как рыбка. — Вася взглянула на эту акулу. — Ты еще мне здесь расплачься. Этого мне еще не хватает. Давай-ка, Василиса, не будем грустить. Собирайся и поезжай на рога к своему черту. И помни — на госконкурс, ну чтобы премии по итогам года получать, нашей редакции совершенно нечего выставить.
— Год не так давно начался, Борис Абрамович. — Вася сделала усилие и проявила улыбку.
— Вот именно. Поэтому работать надо начинать. И работать больше.
— Куда больше?
— Туда-туда. — Абрамович сделал неприличный жест. — Над собой. — Он заржал и протянул рюмку. Она ответила.
— Дурак вы, Борис Абрамович.
— У тебя учусь. Все, надоела. Проваливай в свою Чатку, пока отпускаю. Командировку сама оформишь. И без икры не возвращайся! — кричал он уже ей вслед.
Если вы не бывали на Чатке, и не езжайте. Это такая маленькая дверка, которая открывает выход в космос. Быстро впадете в зависимость. И вот, пристегнувшись ремнями, они уже взлетали в серое столичное небо. Самолетов Вася не боялась. Более того, когда случалось лететь, она часто просилась в кабину к пилотам и летала с ними, посматривая на мир уже в их окошки. Кстати, организовать себе такую радость было плевое дело. Во всяком случае — раньше. Надо было просто попросить стюардессу, передав ей свое служебное удостоверение — для весомости, чтобы та спросила у экипажа или командира — не возражают ли. Никто не возражал. Наоборот. Сразу радостно предлагалось проследовать за особую дверку. Зачем все это надо было экипажу, Вася никогда не задумывалась. Скучали, наверное. Вот и все. А ей целое развлечение. Люди попадались самые разные, но в основном очень милые и живые. Особенно штурманы, которые почему-то всегда сыпали анекдотами.
Вася вспомнила, как однажды летела из большого города Кутска в маленький Ледовск, на Ледовитом океане. Самолет был тоже маленький — типа Ана или старенького Ту. Ну, словом, из тех, что еще с винтами вместо двигателей. Всегда страшно на них смотреть из иллюминатора, как они крутятся и кряхтят. В салоне рядом с ней оказался довольно симпатичный мужик, правда, очень активно косивший под простака. Он сразу же предложил выпить и достал вполне элегантную фляжку, наполненную коньяком. Фляжка — это всегда хороший тон. Вася уважала фляжную публику, потому что этот забавный предмет быстро сближал. И она не отказалась. А мужик уже весело рассказывал, что он едет из отпуска с подарками и как работается ему инженером на какой-то шахте. Потом он подустал, потому, вероятно, что не в первый раз и не в первом самолете рассказывал эти побасенки. Чтобы добраться от теплого моря, откуда он якобы следовал, оставив новых подружек, до холодного океана, куда направлялся порадовать подружек старых, требовалось немало времени, денег и попутных самолетов, которые не всегда ждут такого ценного пассажира с нетерпением на взлетной полосе. Словом, сосед быстро устал и закемарил. Вася, напротив, взбодренная спиртным, развеселилась совсем и поняла, что пришло время приставать к стюардессе. Так и сделала. Она передала экипажу привет, добрые пожелания и свое удостоверение, которое было ключом ко многим дверкам. Скоренько стюардесса, ласково улыбаясь, сообщила, что командир приглашает ее в гости к экипажу. Вася проследовала за дверку и попала сначала в предбанник, есть такой перед кабиной, где сидит экипаж. В предбанничке этом порой толпятся стюардессы в минуты затишья. Но тогда там сидел тоже чуть подвыпивший мужичонка. Он вскочил и радостно набросился на Васю с поцелуями и объятиями.
— Тебя-то я и ждал. Вот повезло. Садись. Где у нас тут стаканчик. Выпить не с кем. Понимаешь? Где стакан, куда подевался? Только вот сию минуту был же. — Ребята, в смысле экипаж, дружно повернулись — она больше увидела, чем услышала, что что-то происходит — шум в кабине стоял страшный. Командир широко улыбнулся и заорал:
— Наконец-то Петька нашел себе достойного собутыльника, — донесся до Васи обрывистый крик. Ребята заржали. Они были замечательными, эти ребята, северные летчики.
Вася присела. На какой-то приступочке на белой бумажке лежали аккуратно нарезанные всякие вкусные рыбки и поломанный черный хлеб. Петька уже налил Васе водки полстакана.
— Возьми скорее, я тебе закусочку сочиню пока. Давай-давай. Не задерживай. Догоняй. Штрафная. Тебе рыбки? Рыбки, рыбки, я вижу. Все вы рыбку нашу любите, столичные штучки. И откуда вас только сюда заносит? — Вася посмотрела на себя, как на штучку, — со стороны. Штучка была, конечно, с ручкой и со стаканом в ней. — Попробуй омуля. А вот и нельмочка. А может, муксуна? Слыхала про такого? Пальчики оближешь. Хлебушка возьми, ломаный хлеб всегда вкусней. Ты знала? Молодца. Давай-давай. Не задерживай. — И он уже лихо наполнял стакан снова. Вася подумала, что если дела пойдут с такой скоростью, то и тела бездыханного от нее не останется, чтобы выгрузить на конечной.
— Петь, тормозни, здесь, конечно, распивочная, но не до такой степени. — Штурман снял наушники и присел к ним. — Не бойтесь, девушка, мы вас в обиду не дадим. Вы же все-таки у нас в гостях. И Петьку нашего не шугайтесь. Он вообще-то хороший летчик, мы его поэтому и взяли, безбилетника, чтоб рулить помогал. — Все экипажи обычно подсаживали своих на халяву — это было даже правилом. Глупо же получать место в кассе — даже со скидкой. Чтобы потом все равно весь полет торчать в кабине. — Он безобидный, просто в отпуск летит, проводы в диспетчерской, то-сё, не может остановиться. — Вася радостно кивала спасителю.
