разговариваю во сне только тогда, когда действительно устаю. Так что это и твоя вина.
Измотав себя физически через некоторое время после третьего раунда, мы заснули и не двигались, пока в девять часов утра телефон Райдера не начал гудеть. Он рявкнул на того, кто звонил, затем рухнул на меня сверху и занялся со мной любовью так сладко, что у меня закололо в глазах. Я сказала себе, что то, что мы делали, не имело ничего общего с любовью. Что мы лишь два живых организма, удовлетворяющие физические потребности друг друга, которые в процессе перевернули миры друг друга. Нежный и медленный или грубый и жесткий, это был всего лишь секс, и это все, чем он когда-либо будет.
Райдер заказал обслуживание номеров, обвинив меня в своем зверском голоде, и мы устроили пикник на полу у окна, я в плюшевом гостиничном халате, а он в пижамных штанах, пока пировали блинами, беконом, кексами, фруктами, французскими блинами и омлетом.
Мужчина тянется и проводит большим пальцем по уголку моего рта.
— Сироп. — Он подмигивает, облизывает липкую сладость со своего пальца и уделяет мне все свое внимание. — И да, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.
— Ты ведь расстался со своей девушкой не только из-за меня, верно? — Эта мысль приходила мне в голову пару раз. Когда эта поездка закончится и мы разойдемся в разные стороны, я не смогу жить спокойно, зная, что несу ответственность за разрыв счастливых отношений. Видит Бог, я и так делала это слишком часто.
Райдер хмурит светлые брови над задумчивыми глазами, пока жует кусочек ананаса. Разве это не странно — находить даже его жевание сексуальным?
— Нет. Разрыв с Рейчел уже некоторое время не выходил у меня из головы. У меня просто не было стимула сделать это до тебя.
Ковыряю крошку корицы на яблочном кексе.
— Ты любил ее?
Он очаровательно морщит лицо.
— Странно говорить об этом с женщиной, с которой у меня только что было четыре оргазма, — говорит он почти про себя.
Я бросаю в него виноградину и смеюсь.
— Серьезно. Я хочу знать.
Мужчина кладет виноградину в рот, жует и пожимает плечами.
— Думаю, что в самом начале, да, я любил ее.
Слышать это немного больно, но я не должна удивляться. Райдер кажется мне человеком, который не стал бы тратить свое время на то, во что он не до конца верит.
— И что случилось?
— Ты действительно хочешь поговорить об этом? — Когда я киваю, Райдер выдыхает и задумчиво смотрит на пейзаж, прежде чем ответить. — У меня появилась возможность воплотить все мои мечты в реальность с Джесси. У нее были свои мечты, и жизнь развела нас в разные стороны. Расстояние создавало напряжение в наших отношениях, и в конце концов я увидел те стороны ее личности, которые никогда раньше не замечал. И мне не понравилось то, что я увидел. Как-то так. — Он объясняет все очень обыденно, без намека на боль или сожаление. — А как насчет тебя? — Он откидывается назад, впечатляющий обнаженный торс приподнят и купается в солнечном свете. — Что случилось с твоими последними отношениями?
Я облизываю губы, когда от нервов пересыхает во рту.
— То же, что и у тебя, я думаю. — Помешиваю свой быстро остывающий кофе, избегая его взгляда. — Он был не тем, кем я его считала, и когда я узнала, кем он был на самом деле, мне не понравилось увиденное. — Заимствование его слов облегчает мое признание, и когда смотрю на Райдера, он кивает, как будто понимает меня.
— Я знаю одно. — Его взгляд скользит вниз по моему горлу к груди, где халат распахнулся, открывая вид на мое декольте. — Когда смотрю на тебя, мне нравится все, что я вижу.
Я позволяю своему взгляду беззастенчиво блуждать по его телу, а затем останавливаюсь на его единственной татуировке.
— Мы все еще так мало знаем друг о друге. — Встречаюсь глазами с его, когда парень прочищает горло, и я вижу, как остатки вины тают на его лице. — Чем больше ты узнаешь обо мне, тем больше я могу раскрыть того, что тебе не понравится.
Он улыбается и почти застенчиво опускает глаза, что для него по-новому, но не менее привлекательно.
— Помнишь шоу в Вегасе? — Он качает головой, его щеки вспыхивают самым привлекательным оттенком розового. — Это прозвучит глупо, и ты, вероятно, не помнишь, но мы играли «Дым и зеркала», и мое соло на барабанах в этой песне было ужасно. — Он делает глубокий вдох, чтобы отвлечься от своей бессвязной болтовни. — Был момент, когда мы с тобой встретились взглядами во время песни.
— Да, я помню, было трудно отвести взгляд.
— Да. Я… — Он проводит рукой по своим волосам, спутанным из-за того, что мои руки были в них всю ночь. — Черт, это так неловко.
— Эм… более неловко, чем когда твои друзья-мужчины мастурбируют под звуки моего оргазма?
— Честно? — Он прищуривает один глаз. — Да.
Я прижимаюсь ближе, ухмыляясь ему.
— О, это интересно.
Райдер наклоняет голову и одаривает меня своей фирменной ленивой улыбкой.
— Не могу поверить, что признаю это. — Он прерывисто выдыхает. — Я сыграл двадцать семь живых концертов с Джесси, а до этого в моей старой группе их было больше сотни, и я никогда не ошибался.
— Ты ошибся? Я не заметила. — Думаю, я бы и не смогла заметить.
— Когда я играю, обычно весь мир исчезает, и остаются только я и музыка, но потом внезапно появилась ты. В моей голове. Твоя улыбка, твой смех, даже то, как ты смотришь на меня, как будто хочешь, чтобы я умер — я мог это видеть пока играл, понимаешь? И я должен был увидеть тебя. Зная, где ты всегда стоишь, я повернулся, чтобы посмотреть на тебя. Обычно для меня это не было бы проблемой. Биты настолько глубоко вошли в мою душу, что я мог бы поддерживать беседу, читать книгу, делать расчеты в голове, пока играл, и я никогда не пропускал удар. Но тогда, я посмотрел на тебя, и ты улыбнулась, и… — Он выдыхает смешок, как будто не может поверить в то, что собирается сказать.
— Что?
— Я сбился с ритма. Потерял синхронизацию с парнями. Мне потребовались секунды, а секунды — это гребаная жизнь для барабанщика — чтобы вернуться в строй. Я пропустил удар.
Мое сердце трепещет, а желудок сжимается. Улыбка, которую я совершенно не контролирую, растягивается на моем лице.
— Мне жаль.
Он приподнимает бровь.
— Ты не выглядишь огорченной.
— Думаю, что это одна из самых милых
