удивляться – две девчонки из трех заливаются слезами, а буйная сестренка по непонятным причинам изображает из себя замороженную амебу.
– Пока я одного придурка связывал, второй, которого Яр обезвредил, оклемался и кинулся на него с ножом. Не знал, что там еще я, – отрывисто рассказал он, вспоминая, как, ворвавшись в комнату, увидел напуганную Асю и лежащего на полу лучшего друга. В тот момент им овладела какая-то почти первобытная злость, и он укатал того козла всего за пару минут. А потом уже подоспели Родион Константинович с Андреем Игоревичем.
Сестра лишь прикрыла глаза в ответ на его рассказ. По ее лицу было сложно прочитать эмоции. Ася же, услышав рассказ Кирилла, просто взвыла:
– Это я во всем виновата!
И тут с Инги словно слетела ледяная корка. В мгновение ее лицо исказилось гневом, а голос прозвучал резко и отрывисто:
– Конечно, ты. Если бы ты хоть немного думала, этого бы не случилось. Твоя мать не давилась бы несколько дней подряд успокоительными, находясь на грани нервного срыва, а твой брат не лежал на операционном столе. Но нет, нам же важнее было спасти от долгов Илюшеньку, который даже не собирался вытаскивать тебя из того дерьма, в которое ты вляпалась по своей и его вине. Он предпочел спрятаться. Настоящая любовь, правда?
От каждой произнесенной фразы Ася вздрагивала, словно от удара плетью. К концу тирады она уже сравнялась цветом с халатами проходящих мимо врачей, но не всхлипывала, лишь мокрые дорожки продолжали растягиваться по щекам.
– Инга! – попытались одернуть ее Кирилл с Василиной.
– Ты что несешь? – волком посмотрел на девушку Глеб.
– Правду! – отрезала она и, отойдя на пару шагов от них, прислонилась к стене и закрыла глаза.
– Не надо! – остановила заступников Ася. – Она права. Я должна была оценить ситуацию до того, как что-то предпринимать. Это лишь моя вина.
Голос девушки был тих, но тверд, а в глазах олененка Бэмби появилось какое-то странное, доселе неведомое выражение. Казалось, в один момент она вдруг повзрослела.
– Асенька! – вдруг раздался окрик Виктории Владимировны. В ту же минуту Ася превратилась в испуганного ребенка и кинулась на шею матери.
Прошло еще около получаса, и к ним вышел врач, сообщил, что операция прошла успешно и Ярославу ничего не угрожает. Все радостно загомонили. И только несколько человек обратили внимание, как Инга, пройдя несколько десятков шагов от компании, рухнула на стул и разрыдалась. Впервые за все время.
Кирилл не стал бросаться к сестре с утешениями, он просто отвел Василину в сторонку и тихо произнес:
– Солнышко мое, скажи, что мне показалось.
– Ты о чем? – удивилась Лина, уже никак не реагируя на обращение. Привыкла.
– Моя сестра и Яр.
– А ты думаешь, почему я ей позвонила? – усмехнулась Лина. О чувствах своей подруги к Ярославу она догадалась давно. Вот только осознавала ли их сама Инга – большой вопрос.
– Бл… – кратко, но емко выразил свою позицию по данному вопросу Лаврецкий.
– Да ты расслабься, – покровительственно улыбнулась девушка. – Ничего между ними нет. И вообще, что ты так всполошился? Он же твой лучший друг.
– Он не заслуживает такого наказания, как моя сестра, – попытался отшутиться Кирилл. Получилось плохо.
– Ладно, раз все в порядке, я, наверно, домой поеду, – решительно произнесла Лина. – Пойду попрошу Глеба отвезти.
– Я сам тебя отвезу!
– Не надо, – тихо ответила она, пряча от него взгляд. – И звонить мне тоже… не надо. Это было ошибкой, и ты прекрасно это осознаешь.
– Да ни хрена! – взорвался Кирилл.
Василина грустно на него посмотрела. Она с таким трудом собралась с силами, чтобы ему все сказать, а он опять пытается разрушить все ее благие намерения. Не в этот раз. Хотя врать, как тогда, ей больше не хотелось.
– Кир, у нас ничего не получится, – убежденно сказала Лина. – Ты не веришь мне, я не верю тебе. Тебе не нужны отношения, мне тоже. Мы просто не можем с тобой нормально общаться, постоянно ругаемся. И, когда ты подумаешь обо всем на свежую голову, поймешь, что я права.
Она сказала ему куда больше, чем собиралась изначально. Да, место неподходящее, время тоже, но ей просто необходимо разорвать это сейчас, пока она не застыла ленивой мухой в его паутине.
– Василина! – почти прорычал он, разворачивая девушку к себе. – Я подумаю и скажу, что ни хрена ты ни права. Если хочешь, иди сейчас, отдыхай. Можешь день, можешь неделю, я тебе мешать не буду. Думай, перекраивай, фантазируй над вариантами событий. Вы же это любите. Пострадай вдоволь, если тебе так хочется. А когда тебе надоест заниматься фигней, я вновь появлюсь в твоей жизни. Только даже не надейся, после этого я никуда не денусь. – И Кирилл поцеловал ее, словно ставя точку в своей тираде, обволакивая своей сетью еще больше. И, когда Лину уже повело, отпустил. – А теперь иди. Спокойной тебе ночи.
– Ты! – возмущенно попыталась что-то воскликнуть Лина.
– Я, – просто ответил он. – Иди, тебя уже Глеб ждет. И Ингу забери, пожалуйста. А то я ей сейчас лишнего могу наговорить.
– Не смей больше так делать! – наконец выдала она. И ушла. А Лаврецкий задумчиво-раздраженно-веселым взглядом смотрел ей вслед.
– Никуда тебе от меня, солнышко, не деться, – прошептал, наконец, он.
Прошла неделя. Ярослава выписали из больницы и отправили на домашнее лечение. Роль сиделки при нем исполняла немного ожившая Ася, которая после прошедших событий не особо рвалась выходить на улицу. Периодически к ним забегала Инга. Девушки вроде помирились, но какой-то холодок между ними все же остался.
Баклана и его подручных все-таки арестовали, Илья тоже дал показания. Он приходил к Асе просить прощения, но девушка сделала свои выводы и сказала, что не хочет больше с ним никаких отношений. И все чаще она стала задумываться над тем, что в тот день в кафе Лина все-таки была права.
Отпуск Василины подошел к концу, и она с головой окунулась в работу. Лина вновь засиживаясь допоздна, лишь бы не было свободной минутки, чтобы вспоминать вновь неудачно сложившиеся отношения с Кириллом. В голове мелькала мысль, что она не права, что, может быть, в этот раз все могло получиться. Но коварным призраком в ее памяти воскресала сцена подслушанного шесть лет назад разговора, и сомнения потихоньку утихали, чтобы зародиться вскоре вновь. Василина привыкла к присутствию парня в жизни и ужасно скучала по их вечным перепалкам, по флирту, его нежным прикосновениям и страстным взглядам. Но он даже не позвонил ни разу.
Зато активизировался вернувшийся из деревни Матвей. Поссорившись с Глебом из-за того, что друг не сообщил ему о пропаже Аси, он начал активно уделять время Лине. Каждый вечер приезжал за ней на работу и буквально выволакивал на прогулки, твердя, что красивым девушкам землистый цвет кожи не идет. И все чаще его поведение начинало напоминать традиционное ухаживание – то конфеты принесет, то роскошный букет цветов. Родион Константинович только усмехался, глядя на очередной веник, притащенный дочерью, но молчал.
Чего нельзя сказать об Алле Юрьевне, вернувшейся, наконец, из Нижнего Новгорода. Грустный вид дочери не прошел мимо нее, да и Лилия с Викторией
