Не знал, что от меня хотят и кто отправитель. Неважно. Я прыгнул в машину и понесся к клубу с единственной бьющейся в голове мыслью:
«Спасти. Ее. Увидеть еще хоть раз. Спасти…»
Зловещее небо, мелькающее в отражении лобового стекла, служило недобрым предзнаменованием, но я сосредоточенно жал на газ, пока не увидел клуб. А рядом с ним толпу.
Выскочил наружу и побежал вперед, спрашивая по пути у каждого, кто мне попадался, что здесь происходит.
Но вопросы иссякли, когда заметил клубы дыма, валившие буквально изо всех окон. Черная завеса заволокла здание, быстро превращая его в огромный пылающий факел. Люди вокруг бегали и орали, ни от кого было не добиться нормальных объяснений. Но я отчего-то знал, что не могу стоять и смотреть.
Действовал на инстинктах, бросаясь к главному входу. Схватился за ручку, отдернув поначалу пальцы. Горячая. Раскаленная. Но это меня не остановит. В голове пульсировало одно имя: Тая.
Она может быть там. Какой-то урод решил расправиться с ней и где-то запер, наверняка связал, а потом поджег клуб. Стянув кофту, намотал ее на ладонь и таким образом смог прикоснуться к ручке и распахнуть дверь, выпустившую наружу жар. Обжигающий жар, который заставил закашляться и задохнуться, но не сумел остановить. Я ринулся в черный обугленный проем двери, слыша позади, как мне кричат не делать этого.
Но не было человека, который смог бы меня сейчас удержать. Я метался по помещениям, ища Таю и выкрикивая ее имя, пока не сорвал голос, пока изо рта не стали вырываться одни болезненные судорожные хрипы. Где чертовы пожарные? Где они, когда так нужны? Почему не сработали хваленая сигнализация и установленные системы пожаротушения? Эта мысль проскочила и исчезла, когда я пробежал очередной коридор и вдруг понял, что слышу музыку.
Играла скрипка. Она была мне знакома — эта мелодия. Заунывная, наполненная болью, она как нельзя лучше подходила творящемуся вокруг безумию. Чернели стены, рушились балки, всё заволакивало дымом, огонь беспощадно пожирал здание изнутри, грозя задавить меня обломками, но я не повернул назад, а бросился вперед — к сцене.
Увидел находящуюся там фигуру, к которой подбирался огонь. Девушку с длинными волосами, обнаженную, сидящую на стуле со скрипкой в руке. Дежавю. Вечер выступления Таи. Ее унижение и позор. Только безумная могла бы играть на фоне творящегося хаоса. Но, может, Тая и сошла с ума. Я довел ее или кто-то другой?
На вопросы не было времени. Я едва видел ее за завесой дыма, орал ей идти ко мне, бросался из стороны в сторону, увиливая от огня, пока не добрался до сцены, ощущая себя как в самом настоящем аду. Из которого давно пора выбираться. Я должен был спасти ее, иначе не прощу себе. А если не удастся, то мы останемся здесь вместе навсегда.
Подбежав к задымленной неподвижной фигуре, я в недоумении уставился… на манекен. Искусно выдававший себя за Таю. Вокруг по-прежнему звучала музыка, сопровождаемая симфонией бушующего огня, а я стоял и стоял, глядя в мертвые глаза куклы. Никак не доходило, что происходит, пока я не понял, что меня заманили в огненную ловушку, а Таи здесь нет.
Треск очередной упавшей балки вырвал меня из плена раздумий, и я кинулся прочь со сцены, гонимый уже другим желанием — выжить. Пересечь главный зал, который больше никогда не встретит посетителей. Пронестись мимо картин с дьявольскими изображениями, плавящихся и чернеющих на глазах. Нырнуть в задымленный лабиринт коридоров и упереться в тупик из огненной непроходимой стены. А потом метаться среди огня, пытаясь выбраться наружу. Час или несколько минут, секунд… Я потерял счет времени, когда вокруг всё рушилось, трещало и горело…
Почувствовать на спине, сбоку, на лице огненные языки пламени… И в последний момент вывалиться в окно наружу, слыша на периферии сознания какие-то крики, топот ног и завывание пожарной сирены…
Глава 29
Если бы меня спросили, чего я хочу в данный момент, даже предложили бы самое желанное, я бы не смогла ответить. Потому что настолько устала и была морально истощена сначала разговором с Суворовым, а потом похищением и снова разговором, теперь уже с другом Николая Дмитриевича, что хотела лишь одного — чтобы мозг отключился и меня перестали донимать вопросы.
На всё плевать, абсолютно на всё.
Пусть вокруг рушится мир, я хочу только тишины и покоя.
Александр задал мне вопрос о возмездии, но в том состоянии я не была способна хоть что-то решать. Организм дошел до предельной отметки истощения, психика не выдерживала нагрузки, и я выключилась, или даже сломалась, как неисправный прибор, стоило оказаться в какой-то незнакомой квартире, на мягкой теплой постели, где мне предложили переночевать перед вылетом за границу.
Новость о переезде в другую страну к маме и Николаю Дмитриевичу, которые где-то там, за пределами моей кошмарной реальности, воссоединились, стала бальзамом на израненную душу, ответом на мольбы. Я хотела уехать из России, возможно, даже навсегда. Позабыть прошлое, стереть его и начать с чистого листа. Англия, Франция, Мексика, да хоть Африка — всё равно.
Лишь быть подальше отсюда.
Я уснула впервые за долгое время с улыбкой на лице. Не вымученной, фальшивой, а настоящей — исполненной счастья и надежд на светлое будущее.
Вот только утро готовило мне новые испытания. Я не хотела прощаться с кем-то из своего окружения. Разве что с Альбертом. Но для этого хватило одного-единственного звонка. Больше меня в России ничего не интересовало. Но Александр неистово убеждал, что я обязана отомстить. С горящими глазами он доказывал, что только слабые оставляют обидчиков без должного возмездия. Что он уже всё подготовил, и мне нужно лишь согласиться.
Я не понимала, почему он просит моего разрешения. Ведь, в конце концов, он, как друг семьи Суворовых, гораздо ближе к ним, чем я, посторонний человек, случайно попавшийся под горячую руку Максиму. Да, он навредил мне, но, как бы банально ни звучало, Бог ему судья. Он не получил меня, и, смею надеяться, это достаточное наказание для такого, как он, коллекционера живых игрушек. К тому же он отплатил мне материально. Деньги и недвижимость не будут лишними в моей
