в котором преломляется свет.
Это же не то, что я думаю?
– Дима…
– Ты выйдешь за меня?
Сердце замирает в груди. Пропускает удар. А затем с сумасшедшей скоростью пускается в пляс.
– Я… я не знаю, что сказать. Все это так… внезапно… мне надо подумать…
Лепечу какие-то глупости. От волнения руки взмокли и язык заплетается.
– Скажи “да”, – Дима смотрит предельно серьезно, без тени улыбки. – Думать будешь потом. Ну же, решайся, трусишка.
Он прав, я трусиха. Я ужасно боюсь стать… счастливой.
На глаза наворачиваются слезы, и все вокруг расплывается. Шмыгаю носом:
– Угу.
– Это типа “да”?
– Угу, – еще один шмыг.
Чувствую, как слезы катятся по щекам, а внутри разливается невозможное щемящее чувство.
Дима вздыхает, берет мою руку и сам надевает кольцо.
– Вот видишь, – с серьезным лицом вытирает мне слезы, – это совсем не страшно.
Музыка взрывается радостным крещендо, а я сижу, прижимая к груди руку с кольцом, и таращусь на Диму.
Это правда? Это не сон? Он только что сделал мне предложение и я ответила “да”?
Разве в такое можно поверить?
А если я снова ошиблась?
Не давая мне времени на сомнения, он берет меня за руку, заставляет подняться и ведет на пустой танцпол. Музыка снова меняется. Теперь звучит вальс. Мы кружимся в танце. Потрясенная, оглушенная и растерянная я буквально висну на Диме. Чувствую себя Золушкой на балу. Все вдруг кажется нереальным, словно я сплю или попала в сказку.
– Всегда представлял, как сделаю это, – с загадочной улыбкой шепчет Дима мне на ухо.
Хочу спросить что именно, но в этот момент с потолка нам на голову падает ворох душистых розовых лепестков.
Дима останавливается, властно прижимает меня к себе, наклоняется и целует. Я таю в его руках.
А лепестки летят и летят, падают нам на голову и на плечи, заполняют пространство сладким ароматом, дурманят разум и словно кричат: этот день обязательно нужно запомнить! Чтобы потом рассказать нашим детям…
* * *
Эту ночь мы провели вдвоем. Дима сказал, что никуда меня не отпустит, и я не стала сопротивляться. Позволила ему усадить меня в машину и увезти на глазах у потрясенных сотрудников.
Потрясенных, потому что Дима собрал весь офис в конце рабочего дня в конференц-зале, где на столе ждали шампанское и бокалы. А когда озадаченные сотрудники разобрали бокалы, заставил меня выйти к нему и объявил, что я теперь официально его невеста.
Реакция была потрясающей. На минуту зал погрузился в полную тишину. Потом раздались нестройные поздравления. В глазах коллег мелькала досада. Но были и те, кто искренне радовался за нас с Димой: Вадим, Лиля, Денис и Катя с Леной.
Девочки расцеловали меня в обе щеки. Катя заявила, что я просто обязана позвать ее на свадьбу в качестве подружки, а Лена пообещала прислать из Швейцарии свадебный подарок.
Денис шмыгая носом, долго тряс мою руку. Мы с ним мало общались, но, похоже, этот парень всем сердцем переживает за босса.
А вот Вадим аккуратно обнял меня за плечи и с ноткой печали шепнул:
– Очень рад за вас, Вернецкая. Хотя признаюсь, рассчитывал на немного другой итог.
Отодвинувшись, я недоуменно посмотрела ему в глаза и поняла: нет, мне тогда не показалось. Вадим действительно испытывает ко мне немного больше, чем просто дружеская симпатия. Но он слишком воспитанный и тактичный, чтобы отбить девушку у собственного начальства. Все это время он оставался в стороне и терпеливо ждал, чем закончатся наши отношения с Димой.
В тот момент я почувствовала благодарность за его невмешательство. Игнорируя недовольство Димы, сама обняла Вадима за плечи и честно сказала:
– Спасибо!
А потом мы уехали. И всю ночь Дима ревностно доказывал, что он самый лучший для меня. Лучшего просто не существует.
Утро началось со звонка адвоката Зинового. Борис Яковлевич уже ждал нас в суде. Дима порывался ехать со мной, но убедила его, что это мое личное дело. Я должна сама разобраться с бывшим мужем и окончательно вырвать его из своей жизни.
Еще немного – и я стану свободной. Эта мысль окрылила меня.
И вот я уже у здания суда. Ко мне подходит упитанный, широкоплечий мужчина в строгом костюме. У него в руках кожаный портфель, из которого торчат бумаги.
– Зиновой Борис Яковлевич, – представляется он и протягивает мне руку. Взволнованно пожимаю ее. – Я изучил документы. Даже при отсутствии квитанций, у вас есть все шансы выиграть процесс. Так что ни о чем не беспокойтесь.
– Легче сказать, чем сделать, – выдыхаю, спеша в здание за лучшим адвокатом города. – Моя мать дала деньги бывшему мужу, чтоб он заплатил за последний месяц за квартиру.
– Ничего. У нас больше плюсов. Просто расслабьтесь и предоставьте мне это дело.
– Хорошо, – соглашаюсь.
В зале суда не так много людей. Я вздрагиваю, когда вижу Толика. Он смотрит на меня волком. Точно хочет взглядом убить. Его адвокат сидит рядом, перебирает бумаги, наклоняется и что-то шепчет Толику на ухо.
Тот меняется в лице, переводит взгляд на Зинового, который садится рядом со мной.
О спокойствии нет и речи.
Я скольжу взглядом по другим присутствующим. С удивлением замечаю маму, которая машет мне с заднего ряда. И мужчину из офиса застройщика, который принимал оплату и выдавал квитанции. И мое бывшее начальство с той фирмы, где я работала до прихода в “Роден”.
Здесь собрались люди, которые на протяжении последних лет так или иначе участвовали в моей жизни.
В душе начинает теплиться надежда.
– Встать, Суд идет! – оглашает секретарь.
Я уверенно поднимаюсь. Во мне больше нет ни капли тревоги.
Первым делом судья решает вопрос о расторжении брака. Причина: моя беременность и нежелание жить с мужем. Месяц примирения прошел. К тому же у меня новый мужчина и я собираюсь выйти за него замуж в ближайшее время.
Все это спокойно перечисляет мой адвокат.
Толя чуть ли ядом не пышет, глядя на нас.
Следом идет слушание о разделе имущества.
Адвокат Толика предоставляет документы, исходя из которых я нигде не работала и сидела на шее у мужа. Это то, чего я боялась. Но право голоса переходит к Зиновому, и он начинает по одному вызывать свидетелей. Мою мать, бухгалтера застройщика, моих бывших работодателей и коллег…
Выслушав всех, суд удаляется на час, чтобы принять окончательное решение.
– Идемте, выпьем по чашечке
