в кровавый фарш.
— Ты… не был… другом… моего… отца, — выдавливаю, цепляясь пальцами в куртку на груди. Тяну на себя ткань, задыхаясь от спазма, но ничего не помогает.
На том конце провода повисает тишина, но я каждой клеткой тела ощущаю Костино напряжённое дыхание. Я чувствую это, даже не смотря на то, что ничего не слышу. Просто знаю. Я всегда его чувствовала. И сейчас мне отвратительна эта наша связь. Я не имею на неё права. Я не имею права быть привязанной к убийце своих родителей!
— Где ты? — глухой голос мужчины бьёт по моим нервам как по струнам, и я морщусь, чувствуя боль во всех органах сразу, как если бы я умирала. Очень медленно и мучительно.
— Какая разница! — выпаливаю, срываясь на крик. — Ты врал мне всё это время! Ты не был другом моего отца! Я всё вспомнила! Ты хотел забрать меня! Хотел на мне жениться!
Только сейчас всё, наконец, встаёт в моей голове на свои места. Какая же я была дура! Чернов сделал мне предложение на следующее же утро после того, как мы переспали. Почему я сразу не задалась вопросом, откуда он взял кольцо?! Он пробыл со мной всю ночь. А на утро оно уже было в его кармане… Потому что он купил его уже давно… задолго до аварии. Поэтому он так торопился. Поэтому хотел, чтобы мы поженились как можно быстрее. Сразу же отправил меня платье покупать. Боялся, что я вспомню всю правду о нём, и он не успеет… не успеет присвоить меня себе…
По этой же причине, он так спешил забрать меня из больницы. Не дал даже суток там пролежать. Всё это время, он всё делал впопыхах. И комната! Когда я приехала в Костин дом, для меня там была подготовлена спальня. Он всё предусмотрел. Он ждал моего приезда. И подготовился.
Перед моими глазами тут же мелькают фрагменты из прошлого, которые я мелкими урывками вспоминала всё это время. Теперь, наконец, становится понятно, почему я не хотела отмечать день рождения в ресторане Чернова. Очевидно, что он уже тогда меня преследовал, только видимо папа об этом не знал, и поэтому забронировал там столик. Но знала я. И не хотела, чтобы этот человек был рядом.
Наконец его слова о том, что с амнезией мне дался шанс начать жизнь заново, обретают смысл. Только шанс этот дался скорее ему, а не мне…
От паники мне закладывает уши, и я не сразу слышу, что Костя выкрикивает моё имя, разрывая динамик телефона.
— Лера! — рявкает, и даже находясь от него на расстоянии, я ощущаю его ярость и панику. — Где ты находишься? Я в аэропорту, но я приеду. Мы поговорим. Я всё объясню!
— Что ты объяснишь?! — кричу, раздирая себе горло. Так громко, что связки жжёт от боли. — Я всё вспомнила, Костя! Я же сказала! Ты подстроил аварию! Это твоя машина скинула нас с трассы! Ты убил моих родителей!
— Я никого не убивал, — цедит медленно сквозь зубы. — Я…
— Врёшь! — прерываю его, не давая договорить. — Я вспомнила, как ты приходил к нам домой! Ты говорил с папой! Требовал, чтобы он отдал меня тебе! Угрожал ему! Хочешь сказать это не так?! Ты не хотел убить его?! Отвечай!!!
— Хотел! — рявкает так громко, что я подпрыгиваю на месте и в тот же момент всё у меня внутри сжимается и рвётся. — Хотел, Лера! И, да, я бы убил его, если бы он тебя не отдал! Порвал бы эту суку голыми руками! Вырвал бы твари печёнку, но забрал бы тебя! Любой ценой!
От этих слов, сказанных так жестоко, злобно, хладнокровно, всё внутри меня разлетается на части. Я чувствую себя так, словно меня изнутри подорвало гранатой, оставив при этом целой снаружи. Я истекаю кровью, загибаюсь от боли, но всё ещё живу. Живу, хотя больше всего на свете сейчас мне хочется умереть…
— Теперь понятно, почему ты тогда в больнице спрашивал, что я делала в машине, — шепчу, потому что сил больше не остаётся. — Ты и полицейскому тогда сказал, что думал, отец увёз меня в другой город. Ты так отомстить ему хотел? За то, что он меня спрятал? И после всего этого, после всего, что ты сделал, я переспала с тобой… Господи… я спала с убийцей своих родителей… собиралась за тебя замуж… Я люблю… человека, который убил мою семью…
Меня тошнит. Тошнит так сильно, что желудок скручивает, как выжатую тряпку. Сил не остаётся даже на слёзы. Кажется, что всё внутри высохло, истлело. Даже влажные дорожки на щеках начинают нестерпимо стягивать и сушить, так, что мне хочется схватиться руками за щёки и вырвать себе кожу с мясом, чтобы больше этого не чувствовать.
— Лера, я прошу тебя, — голос Чернова становится прерывистым и дыхание учащается, как при беге. — Просто скажи мне, где ты. Я… мне нужно какое-то время, чтобы добраться до тебя из аэропорта. Дождись меня, слышишь? Я всё объясню…
Его голос сменяется короткими быстрыми гудками, потому что я сбрасываю вызов. Не могу. Не могу больше слушать его. Это невыносимо. Каждое его слово, как удар кувалдой в самое сердце.
Мобильный в моих руках оживает через секунду, после того, как я скидываю звонок. И бросив взгляд на дисплей, я вижу на нём Костино имя. Снова скидываю. А потом снова, снова и снова, и в конце концов выключаю телефон.
Боль прибивает меня к земле. Распластывает на влажном бетоне. Его холод пробирается мне под рёбра, заполняет лёгкие и обволакивает все внутренние органы. Мне хочется, чтобы этот холод заморозил всю боль, которую я сейчас испытываю, но это невозможно.
Я знаю, что нужно уходить. Потому что, когда Костя начнёт меня искать, первым делом он приедет сюда. Но не знаю, куда мне пойти.
Только сейчас, я наконец в полной мере могу прочувствовать степень своего одиночества. Только сейчас понимаю, что значит остаться одной. Потому что до этого у меня был Костя. А теперь, когда я знаю правду, он словно умер для меня. Хотя нет. Не так. Это я умерла.
Умерла и попала в ад. Хотя лучше гореть в чертовом котле, чем испытывать то, что я
