полным ходом приготовления? — оттягиваю ворот рубашки, который кажется удавкой. Слишком быстро. Я не готов.
— Да, тут настоящий бедлам, если честно. Прячусь от твоей невесты, которая внезапно записала меня в подружки и хочет нарядить в нечто розовое. И я бы надела, да оно в груди тесно.
Она еще что-то говорит, а я о ее груди, блять, думаю. Что ее нельзя одевать в тесное. Ей свобода нужна. И мои руки. Которые в данный момент покалывает от желания проверить величину в живую.
— Ален… Меня опоили, в смысле я хотел приехать вчера.
— А теперь ты не сможешь меня трахнуть. Не велика беда. Скажи Артуру спасибо. Он бережет твою репутацию, которую ты упорно пытаешься уничтожить. И меня заодно.
— Я не хотел этого, я просто…
— Знаю. Я бы давно убежала, и хрен бы ты меня нашел, но я так устала скитаться по помойкам, что хочется просто лечь там, откуда тебя не выгонят.
— Я бы никогда тебя не выгнал, — встаю со стула и иду на балкон с окном в самый пол, вид за которым открывается на весь жестокий город. — Я бы оберегал тебя всю жизнь…
— Знаю, — говорит она мягко и чуть слышно выдыхает. А меня желание увидеть ее такой вот мягкой пронзает насквозь как игла смерти. Как я смогу без нее жить? Как? — Но ты все время забываешь, что ты не один. И дело даже не в Наде, а окружении, которое тебя вырастило. Они ждут от тебя свершений, а не связи с бывшей…
— Хватит! Не говори этого больше. Не говори, иначе я кляп тебе засуну.
— Я думала, тебе больше нравится, как я кричу, — произносит она таким шепотом, словно в ухо дует теплым дыханием.
— Нравится, — бьюсь лбом о стекло. — Невероятно нравится. Алена, а может я приеду, и будет время…
— Я думала, ты держишь слово.
— Держу. Конечно, держу. Хотя можно списать на то, что я политик… — посмеиваюсь, когда выть хочется. И какого хрена она так далеко. Какого хрена Артур считает, что имеет право вершить мою судьбу. Какого хрена все всё за меня решают.
— Не надо…
— Ален. А если… — мысли в голове, как брызги воды в жару, мозг плавленый обжигают. — А если уехать. Бросить все и всех. Вместе. Только ты и я?
Молчание красноречивее любых ответов. Она согласна. И как бы мне не было страшно, это будет самый настоящий поступок в моей жизни. Не надо будет зависеть от любителей давать советы и наставления. Начнется новая жизнь. Я, она и весь мир у наших ног. Не надо будет прятаться. Не надо будет просить ее стонать потише. Все будет так, как этого хочется нам.
— Ты бы хотел этого? — спрашивает сдавленно, и когда я уже готов ответить: «Да». — Хотел бы трахать меня, пока член не сотрется? А, когда надоест, начнёшь попрекать, что я испортила тебе жизнь? Что сгубила политическое будущее, а дети, попавшие в рабство, тоже моя вина?
— Алена, что ты несешь?
— А твоя семья? А те, кто в тебя верят и вкладывали силы, деньги, чтобы ты стал тем, кто ты есть? Думаешь, они будут рады, если ты убежишь со шлюхой…
— Хватит говорить это слово! — ору я, ударив кулаком по стеклу. — Ты не шлюха! Так получилось! Ты не виновата!
— Но это твое слово! Ты сам меня так назвал! Ты дал повод своим друзьями думать о том, кто я такая! Ты вместо уважения уложил меня в постель на глазах всего дома! Ты целовал меня на глазах своих друзей, ясно давая понять, что владеешь мной! Ты шантажировал меня, потому что все, чего ты хотел, это трахаться с грудастой фантазией с рисунка! — рисунка? — А когда секс надоест, что останется?! Что останется, Никита?! А когда деньги закончатся, что останется. Ничего…
— Алена! Я не совсем уж инвалид. У меня есть образование, собственные накопления! Мы можем, знаешь, что, — чащу я, пытаясь ее успокоить, но она снова перебивает.
— А я скажу, что? Твоя ненависть ко мне приобретет самые уродливы формы, и ты будешь унижать меня, бить меня, мучать меня. А знаешь, что я? Я и слова против не скажу. Не смогу сказать! Потому что люблю тебя! Потому что не могу тебе противостоять! — орет она в трубку со слезами и резко отключается.
А я зубы сжимаю, как мне выть волком хочется. Свадьба. Через два часа. И все закончится. Не будет Алены. Не будет эмоций, что сносят крышу. Не будет тела, что манит как наркотик. Без которого ломка — это лишь первая стадия.
Права ли Алена? Возненавижу ли я ее? Не знаю. Знаю только, что и жить без нее уже не смогу. Каждый свой поступок я пропускал через призму вины перед ней. Когда задолбался видеть в каждой давалке Алену, выбрал правильную Надю. Меня колбасило от ненависти и желания сдохнуть, до жажды бросить все и лететь к ней. Даже если лететь придется на тот свет.
Стекаю по стенке и вижу рядом сигареты.
Закуриваю, но никотин не приносит успокоения. Только раздражает, а в горле першит.
Откашливаюсь. В тот момент, когда на балконе появляется Артур.
— Ехать надо.
— Не хочу, — как ребенок. Но, кажется, я еще не вышел из детства, где была грудастая фантазия с рисунка. Странно. Алене-то откуда знать, что я рисовал?
— Если любит, подождет. Но сейчас надо не портить жизнь. Ни себе. Ни ей. И просто сделать то, что от тебя ждут. Все ждут, Никитос. Даже она ждет, что ты женишься и перестанешь напоминать ей о прошлом. Не удивлюсь, если она ничего не рассказывала.
— Ничего, — подтверждаю я, поднимаясь. Есть еще один шанс все закончить. Сделать так, чтобы всем было легко. Отменить свадьбу. Пропустить через себя разочарование и презрение. Но отменить. — Надя не любит меня.
— Надя любит только себя, — усмехается Артур, закуривая. — Но Надя идеально подойдет…
— Тебе…
— Предлагаешь мне свою невесту? — хохочет Артур. — Сутенер ты. Что еще придумаешь?
— Я не знаю! Но у меня стойкое ощущение, что этот брак — ошибка. Надо…
— Появление Алены — ошибка статистики. Она не должна была выжить. Вы не должны были встретиться. А ваш брак с Надей просто следствие ваших отношений и честолюбивых планов.
— Да не могу я! Я не поеду, ясно? Я все решил! Могу ли я хоть одно решение принять без советов и наставлений?! Могу ли я хоть что-то сделать сам?! Я хочу быть с Аленой! Все. Заберу ее в
