нас ведь уже давно не просто секс. Прогулки в парке, поход в кино, разговоры по телефону дважды в день - это не случайность, от которой можно отмахнуться.
Взгляд Ильдара на долю секунды задерживается на точке позади меня и возвращается к глазам.
— Пусть это останется моим секретом.
Он мог больше ничего не говорить. Мне уже и без того все понятно. Камиль здесь не причем. Единственная, кто могла проболтаться - это Диляра. Причем наверняка сделала это не со зла, а потому что сочла появление Ильдара романтичным. Наивная дурочка. Вот что она имела в виду, говоря, что за меня дерутся мужчины.
Я сообщить о необходимости возвращения к гостям, но шаги за спиной путают мои планы. Алина конечно не могла упустить возможности поздороваться с Ильдаром.
— Привет! - Оттеснив меня в сторону, она повисает у него на шее. - Сколько лет, сколько зим! Блин, прости, что в прошлый раз так получилось. Младший заболел и поездка отменилась.
— Ничего, - улыбается он. — Рад, что ты все равно приехала. Вообще не меняешься.
Скривившись, Алина отмахивается.
— Не льсти мне, соседушка. Разжирела как корова. Но главное, что муж меня и такой любит.
Я слушаю их шутливый диалог молча, не испытывая ни малейшего желания принять в нем участие. Все вдруг ощущается пресным, как намокшая бумага: звучащие слова, обстановка, люди и даже собственный наряд.
— Ладно, не буду мешать празднику. — Взгляд Ильдара снова сосредотачивается на мне, а тон становится чуточку более отстраненным. Видимо, сказывается присутствие сестры. — С днем рождения, красотка. Желаю тебе всего самого лучшего.
— Спасибо. - Я натягиваю на лицо дежурную улыбку, подставляя щеку для поцелуя. — Увидимся.
Он уходит, а я остаюсь наедине с любопытствующим взглядом сестры.
— Ничего не понимаю, - щурится Алина. - Ильдар не должен был прийти, но пришел. А тот сказочный веник и кий, я так понимаю, от того кто прийти был должен, но не придет?
— Прийти должен был Камиль, - механическим голосом произношу я, ощущая сильнейший прилив апатии. - Тот самый криминальный элемент, на которого я работаю. Если можешь - сделай одолжение в честь праздника: не спрашивай больше ни о чем.
Глаза сестры округляются, рот распахивается. У нее появилась куча вопросов, которую не так просто сдержать, но тем не менее она справляется.
— Пиздец. Удивила, так удивила, - вот и все, что она говорит, перед тем как пойти за мной к столу.
Пиздец - пожалуй, то идеальное слово, чтобы описать мое двадцатипятилетие.
Я конечно не даю себе раскиснуть и остаток вечера виртуозно отыгрывать роль тамады. Весело отдаю распоряжения Родиону, шутками и прибаутками вытягиваю из гостей тосты, смеюсь вместе со всеми, когда Алина начинает травить байки из нашего детства. Я искренне хочу отдаваться происходящему с головой, но навязчивые мысли о Камиле мешают. Вернее, мешают не они, а дурацкая надежда на то, что он еще появится. Каждый раз, когда хлопает входная дверь, я вздрагиваю. И каждый раз вместо Камиля там появляется кто-то другой, кого я совсем не знаю.
Когда моя выдержка сдает окончательно, я хватаю со стола телефон и запираюсь с ним в туалете, чтобы ему позвонить. К черту гордость. Мне нужно задать всего пару вопросов.
— Да, Дин, - звучит в трубке невозмутимый голос.
— Я так понимаю, ты придешь, - холодно чеканю я.
— Подарок получила?
— Это из-за Ильдара?
Закусив губу, я упираюсь лбом в настенную плитку. Чувствую себя жалкой.
— Извини, что так получилось. Давай завтра обсудим. Куда хочешь…
Не дослушав, я сбрасываю вызов. Из глаз вовсю катятся горячие слезы, безвозвратно портящие макияж, за который я отдала кучу денег. Обычно я с успехом крашусь сама, но в этот раз решила, что особенному дню нужно особенное настроение.
Дома становится если не легче, то по-крайней мере проще. Без тесного платья, облепившего спину и норовящем задраться, без макияжа, без вынужденных улыбок и фальшивого веселья. Обняв подушку, я лежу в темноте в одних дорогущих кружевных трусах, которые купила по случаю. Думала, что неплохо будет завершить празнование юбилея грязным сексом.
— Мудак, - шепчу, вглядываясь в черноту. — Мудилище. Мудачила.
Если энергия мысли материальна, то сейчас Камиль должен корчится в предсмертных судорогах. За то, что бросил меня в день рождения, выставив дурой перед всеми. За то, что не предупредил. За то, что после того, как я сбросила вызов не предпринял попытки перезвонить. Мудозвон. Скотомудилище.
Писк сообщения, раздавшийся из подушки, ускоряет сердечный ритм вдвое. Нащупав телефон и уговаривая себя не питать иллюзий насчет личности отправителя, я смотрю на экран.
«Классный день рождения, Дин! Пожалуйста, не злись на меня из-за Ильдара, ладно? Я правда хотела как лучше, и мне было его жалко».
Диляра.
Закрыв глаза, я снова заталкиваю мобильную под подушку. Злиться? Нет, я на нее не злюсь. Мелькнула конечно шальная мысль свернуть ей шею, но быстро исчезла. Во-первых, потому что после заданного в лоб вопроса о причастности к «сюрпризу» Диляра не стала отнекиваться, а во-вторых, ни к чему перекладывать ответственность за мое испорченное настроение на ее плечи. Ведь раздавило меня не появление Ильдара, а факт отсутствия его старшего брата. Это он мне обещал.. Обещал!
Даже не помню, когда в последний раз столько плакала. Наверное, никогда. Я ревела и на праздновании в туалете, и по дороге домой в такси. Реву и сейчас. Но уже без надрыва, без ощущения того, что земля уходит из-под ног и в мире существует лишь один человек, способный это остановить. Вместе со слезами избавляюсь от неверия в то, что это действительно произошло, и пытаюсь окончательно примириться с правдой. Камиль выбрал не меня. Думаю, он действительно собирался прийти, но чаша весов братской любви вновь оказалась тяжелее.
Уснуть как назло не получается, хотя сон в моем случае стал бы спасением. Воображение то и дело рисует картины нашей с Камилем встречи: как я выговариваю ему накипевшее и как он извиняется. Но разве извинений достаточно? Это был мой день рождения! Первая важная дата, которую мы должны были провести вместе и которая не забудется ни через год, ни через два. Не зря я говорила себе, что в случае его отказа прийти, нам будет не о чем разговаривать. Памятные даты - это огоньки, подсвечивающие истинное отношение.
От этой правдивой мысли становится так больно, что слезы опять
