— добавляет, — не хочется никуда лететь и оставлять тебя одну. Ты точно справишься?
Уже днем Ярославу выезжать в аэропорт и улетать заграницу. Поездка намечена деловая и продлится три дня. Он уже несколько раз переносил ее, но последний раз Игорь настоял, что больше откладывать встречу с устроителями нельзя. Бой должен состояться, а значит, необходимо лично зафиксировать присутствие спортсмена и оставить подписи у юристов.
— Точно. Даже выходить никуда не буду. Ты же знаешь, как я этого не люблю. Дом под наблюдением и охраной двадцать четыре часа в сутки, без твоего одобрения сюда никто не попадет. К тому же в последнее время я рано ложусь спать. Почитаю книгу, помогу ребятам с работой, а там ты уже и вернешься.
— Обещаешь быть дома?
— Обещаю.
Но Ярослав все равно недовольно вздыхает, не желая мириться с действительностью.
— Если бы я не переживал за перелет, я бы взял тебя с собой. Не выношу, когда ты далеко.
— Думаю, это случится еще не скоро. Все будет хорошо, Яр.
— М-м-м… Маринка, ты такая теплая… Пойдем, поспим еще часок! Говорят, с утра сны особенно цветные. Давай вместе проверим?
Но когда руки мужа уже пробрались под халат, погладили округлый живот и все что ниже, в сон вот прямо сейчас не очень-то верится.
Я улыбаюсь и поворачиваюсь к Ярославу, на всякий случай отставив чашку с недопитым кофе подальше. Вскинув руки, обвиваю запястьями шею мужа, поднимаю лицо и прячу пальцы в коротком ежике волос на затылке. Привстав на носочки, мягко целую его в губы, встречая сонный, но все равно упрямый взгляд.
— Лучше скажи «эротические», Борзов. Я все твои сны наизусть знаю — особенно цветные! В них такие заманчивые картинки, но тебе всегда мало.
— Я тебя три дня не увижу, Марин. Мне нужен допинг! — Ярослав обнимает меня и опускает голову к моей шее, забираясь носом под распущенные волосы. — Я не виноват, что ты всегда так сладко пахнешь. Мне не спится без тебя.
— Как?
— Как в саду за окном. Так, словно я дома.
Нос щекочет кожу, и я закрываю глаза. Даже не думала, что после Сашки подпущу к сердцу другого мужчину, но я люблю чувствовать Борзова так близко. Этот грозный мужчина для своей женщины очень уютный. И я устала сомневаться. Устала думать, что мне просто кажется, потому что хочу забыть. Нет, мне тоже без него не спится, но если скажу, что буду скучать — он никуда не улетит.
— Ты и так дома, Ярослав. Он твой. Ты ведь его хотел?
— Нет, не его. Все дело в тебе, Королева… В тебе!
Я не спорю. Для спора и этого утра слова звучат слишком серьезно. Но его предложение мне нравится. У нас есть несколько часов, я хорошо себя чувствую, так почему бы не провести время так, как нам обоим хочется. Вот только есть одно маленькое «но», которое не готово считаться с нашими желаниями.
— Позавтракай со мной, а то, боюсь, нам помешают. А потом я готова проверить что угодно!
***
Ярослав уезжает в аэропорт в два часа дня, а я остаюсь одна. Мы договариваемся созвониться с ним перед посадкой на самолет, и до этого времени я работаю за столом в крытой части террасы, где еще не хватает обжитого уюта, но зато хватает воздуха и тишины. Именно последние мне нужны, чтобы сосредоточиться на делах отца, в которые за последние месяцы я значительно погрузилась. Жизнь Павла Корнеева по-прежнему висит на волоске, я все больше ему нужна, и только охрана и данное однажды обещание мешают Ярославу добраться до Стального Босса и оборвать этот порочный круг родственной связи и долга.
Еще придет время, в котором нам с Борзовым предстоит решить вопрос с империей и незавидным наследством — мы оба это понимаем. Но не сейчас. Если озвучить желаемое сейчас — это убьет отца. А с ним и мачеху. Все рухнет в один момент и под обломками может никто не выжить.
Ярослав звонит перед самой посадкой, его голос кажется слегка напряженным, отчего в нем появилась хрипотца, и я снова заверяю его, что со мной все в порядке.
— Перелет будет длиться восемь часов, просто не думай обо мне. Постарайся отдохнуть, тебе предстоит сложный день.
— У меня не получается, Марин. Какого-то черта все раздражает! Особенно Серов. До чего он, оказывается, болтливый!
— Хватит рычать на Игоря, ему и так от тебя достается.
— Ничего, потерпит. Он с меня хорошие сливки снимает, можно и мордой в них мокнуть. Пусть помнит, кто его в нужный момент еще ни разу не подвел.
— Когда прилетишь, позвони, я не буду спать.
— Но у тебя уже будет ночь.
— Ничего, я тебя дождусь.
— Марин?
— Что?
— Я хотел сказать… Я…
Но пауза затягивается, и я слышу как возле Ярослава по громкоговорителю объявляют посадку на рейс, просят пассажиров поторопиться… Слышу нетерпеливый окрик Игоря «Эй, Ярый, шевелись, мы последние!»… и заканчиваю сама.
— Скажешь, Яр, когда вернешься. Я подожду.
— Обязательно!
Он улетает, это первое наше расставание, и меня внезапно накрывает ощущение пустоты. Странно. Я находилась в этом доме одна и час назад, но именно сейчас понимаю, как успела привыкнуть к присутствию Борзова в своей жизни. К тому, что им заполнено все пространство вокруг меня.
Я пытаюсь сосредоточиться на работе, вернувшись к отцовским документам, но от них и мыслей о Ярославе меня, спустя некоторое время, отвлекает телефонный звонок.
На экране сотового высвечивается знакомый номер Данила Егоровича, деда мужа, и я, конечно же, отвечаю на него, нажав кнопку принять:
— Алло?
Пару секунд вслушиваюсь в невнятный шорох по ту сторону динамика, и неожиданно слышу взволнованный женский голос, словно прорвавшийся сквозь этот шорох:
— Марина? Марина, это ты?!
— Кто это?
— Пожалуйста, не отключайся, это Анжела!
Женщина говорит быстро, почти скороговоркой, от волнения тонко всхлипывая, будто очень расстроена или боится, что я не стану ее слушать. И она права — в первый миг я готова отключить звонок.
— Господи, ты не представляешь, как мне сложно было тебе позвонить! А еще стыдно! Ужасно стыдно! Я так виню себя за тот случай с вашей спальней. Я была не в себе, на меня что-то нашло, как туман! Ярик прав, мне нет прощения! Но я и сама себе не могу простить,
