я приехала в Монтану навестить могилу моей матери, думая, что ты — человек, который убил ее. Я приехала в Бозман, и кто-то похитил меня. Затем Брайс, репортер, с которой я разговаривала всего один раз, говорит мне, что ты мой отец и не убивал маму. Я убегаю от похитителя, чтобы попасть в другой ад. Исайя спас меня, и я была обязана ему жизнью. Я не знала, кому доверять, поэтому выбрала его. И я дала обещание. Если я смогу уберечь его от тюрьмы, я сделаю это. Что касается остальных, вы были незнакомцами.
— Мы не беспокоились о другом мотоклубе, — добавил я. — Мы беспокоились о копах.
Дрейвен дал словам осмыслиться, затем кивнул. — Я понял. Но тебе все равно следовало сказать нам.
Возможно. Но сейчас было слишком поздно что-то менять.
— И это все? — спросил меня Дэш. По праву этот вопрос должна была задать Женевьева, но Дэш, этот упрямый сукин сын, не пускал ее. И это была его потеря.
— Да. Вот и все.
Напряжение в комнате немного ослабло, пока мы рассказывали историю. Теперь, когда все закончилось, в комнате стало тихо. Напряжение вернулось, на этот раз с примесью гнева, исходившего в основном от Брайс.
Она вскочила со стула — так быстро, как только может стоять беременная женщина, — и направилась к двери.
— Брайс. — Женевьева встала. Брайс повернулась. — Мне жаль.
— Ты солгала нам. — Голос Брайс дрожал. — После всего, через что мы прошли той ночью, ты солгала мне. Я понимаю, почему ты сделала это тогда, но зачем продолжать это делать? Ты была моей подружкой невесты. Мы друзья.
— Мне жаль, — повторила Женевьева. — Я не знала, могу ли я доверять тебе.
Брайс положила руки на бедра. — Теперь ты знаешь?
— Да.
— Хорошо. — Брайс сменила направление, подошла к Женевьев и обняла ее. — Больше никаких секретов. Мы не переживем этого, если не будем держаться вместе.
В этом утверждении было так много правды.
— Мне жаль, что это случилось с тобой, — прошептала Брайс.
— Мне тоже.
Женщины разошлись и вернулись на свои места. В тот момент, когда она села на край кровати, мы взялись за руки.
Вместе. Как и было с самого начала.
Может быть, этот брак и был фиктивным, и теперь все это знали, но это не означало, что мы не сражались на одном фронте.
— Теперь, когда вы все знаете, что произошло на самом деле, — я посмотрел на Дрейвена, — каков план?
Мы держим свои поганые рты на замке.
Это был план, который мы все решили.
И в течение следующей недели мы так и делали.
Дэш и Дрейвен беспокоились, что если мы признаемся в правде, Такер отомстит Исайе и мне, а может, и другим. Он воспримет ложь, которую мы сказали во время встречи в клубе, как нечто организованное. Что-то, что Дэш и другие бывшие "Tin Gypsies" сделали из-за старого соперничества между клубами.
Поэтому мы молчали. И мой притворный брак был цел.
Я не была готова отказаться от Исайи, не сейчас. Особенно если учесть, что завтра присяжные вынесут вердикт Дрейвену.
Джим позвонил час назад. Присяжные приняли решение и объявят его утром.
Никто из нас не ожидал, что их обсуждение продлится целую неделю. Я надеялась, что это означает, что они зашли в тупик. Что, может быть, только может быть, есть шанс на разумные сомнения.
Но дело было в том, что освободить Дрейвена можно было только чудом. Мы должны были доказать, вне всяких разумных сомнений, с опровергающими доказательствами, что он не убивал маму.
До тех пор сегодня был наш последний воскресный завтрак в закусочной.
После этого я больше не смогу здесь есть.
— Заезжал к Джиму в пятницу. — Дрейвен запихнул в рот кусочек блина.
— Заходил? Когда?
Он сделал глоток кофе. — В обед. Ты обедала с Брайс.
— О. Он не упоминал об этом.
Дрейвен пожал плечами. — Ничего особенного. Просто хотел внести последний платеж.
Я кивнула. — Понятно.
Последнюю неделю Дрейвен был занят, готовясь к неизбежному тюремному заключению. Как только присяжные объявят свой вердикт, он будет либо свободным человеком, либо его сразу же возьмут под стражу до вынесения приговора.
Он планировал последнее.
Дрейвен уже практически решил вопрос со своим имуществом, дойдя до того, что вычистил дом, чтобы выставить его на продажу. Февраль был не лучшим временем для выставления дома на продажу в Монтане, но Дрейвен все равно был готов это сделать.
Так было, пока Дэш и Ник не узнали об этом. Мои сводные братья настояли на том, чтобы дом остался в семье. В конце концов, это был дом их матери. Может, Крисси Слейтер и умерла, но память о ней была жива и сильна в ее семье.
И память моей мамы тоже.
Кроме дома, в жизни Дрейвена было много всего. Возможно, он был самым подготовленным человеком в истории к вынесению приговора.
— Джим, конечно, впечатлен тобой. Сомневаюсь, что он был бы более горд, если бы ты была его собственным ребёнком.
— Мне повезло, что я работаю на такого парня, как он. Он многому меня научил. Дал мне ответственность и доверие. Это лучшая работа, которая у меня когда-либо была.
— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы получить диплом юриста? Джим сказал, что из тебя получится отличный адвокат. Даже сказал, что, поскольку у них с Коллин нет детей, ты будешь отличным партнером.
Стать партнером Джима в его фирме было бы воплощением мечты. Но это была одна из тех далеких мечтаний, на которые я не рассчитывала и над которыми не работала. Никто в Клифтон Фордж не знал, что когда-то я планировала стать адвокатом, даже Исайя.
Я потыкала вилкой в свой омлет. — Может быть, когда-нибудь.
— Почему не сейчас?
— В Клифтон Фордж не так много аккредитованных юридических школ.
— Тебе нет необходимости оставаться здесь.
— А как насчет Исайи? Я не оставлю его разбираться с этим бардаком в одиночку.
Дрейвен наклонился вперед. — Когда ты впервые сказала нам, что вы женаты, я понял, что что-то не так. Но через некоторое время вы расслабились вместе. Скажи мне честно, это стало чем-то реальным?
— Нет ничего лучше, чем поставить меня на место, — пробормотала я, заставив его губы приподняться.
Улыбка Дрейвена — это то, что в последнее время я видела все чаще. И рядом с ним я тоже улыбалась легче. Не было какого-то важного момента, когда нам стало комфортно друг с другом. Это подкралось к нам незаметно, как облачное небо
