хотя сегодня утром он не оказал мне такой же любезности.
— Это была простая ошибка, допущенная новым сотрудником. Я ожидал от вас большего.
Льюис тяжело выдыхает.
— Понятно. — Он смотрит на меня, и выражение его лица смягчается. — Эмелия, я приношу свои извинения. Стресс доконал меня.
— Я… все в порядке.
И так оно и есть. Я просто хочу, чтобы все это поскорее закончилось. Хочу притвориться, что этого никогда не было.
Льюис почтительно кивает профессору Барклаю, затем обходит его, направляясь к двери. Конференц-зал теперь пуст, и мне требуется некоторое время, чтобы смириться с этим фактом.
Никто из нас не говорит.
Медленно поднимаю голову и смотрю на человека, по которому так сильно скучаю последние несколько дней. Его профиль обращен ко мне, и я рассматриваю его строгий черный костюм, накрахмаленную белую рубашку, фирменные часы. Мой взгляд скользит по гладко выбритой челюсти, а затем, когда он поворачивается ко мне лицом, я неохотно встречаюсь с ним взглядом.
— Льюис теперь подумает, что ты мне благоволишь.
Выражение его лица профессора суровое, когда он качает головой.
— Я бы сделал то же самое для любого из своих сотрудников, если бы они были на твоем месте, — настаивает он.
Верно.
Я отвожу взгляд.
— Ты так и не позвонила мне. — Его голос становится мягче… немного.
— А я должна была? — спрашиваю я, изображая невинность.
Он делает шаг ко мне, и я жалею, что мы в офисе. Хочу знать, что бы он сделал со мной, если бы мы сейчас были где-нибудь в другом месте.
Его пристальный взгляд медленно скользит по мне, не спеша осматривая меня сверху донизу. Может быть, он тоже скучал по мне.
— Чем ты занималась, пока меня не было? — спрашивает он.
— Ничего особенного. Много работала. Ходила на ужин с Александром и Эмметом.
Он заинтригован.
— Мы с Эмметом пришли к своего рода взаимопониманию, — добавляю я.
— Правда?
Я пожимаю плечами.
— Да. Я бы не назвала нас друзьями…
— Но он извинился?
— Да.
— Хорошо. Ты сказала, что много работала. Значит, никаких свиданий?
Я хмурюсь, не совсем понимая, что он имеет в виду.
— С мужчинами?
Он улыбается.
— С кем угодно.
— Нет. — Я делаю паузу, прежде чем спросить. — А как насчет тебя? Ты был хорошим мальчиком в Цинциннати?
Он думает, что это забавно, что я назвала его мальчиком. Его взгляд прикован к моим губам, как будто он обдумывает, как наказать меня за это.
— Да.
Я выгибаю бровь.
— Значит, в твоей жизни больше никого нет? Больше никто тебя не интересует?
Он перехватывает мой взгляд.
— Эмелия… мы все еще этим занимаемся?
— Ответь на вопрос.
Он подходит ко мне, принимая мою игру слов, и повышает ставки, наклоняясь так, чтобы оказаться на уровне глаз, когда отвечает.
— Больше никого нет. В Цинциннати я работал весь день, потом вернулся в свой гостиничный номер и постоянно проверял свой телефон, удивляясь, почему ты мне не звонишь. Я не мог выбросить тебя из головы.
Он так близко, что мы могли бы поцеловаться.
— Я тоже, — говорю я, не отрывая взгляда от его губ.
— Тогда избавь нас от этих страданий. Сходи со мной на свидание в пятницу.
Я даже не колеблюсь, прежде чем ответить.
— Нет.
Я не могу. Я не могу. Я не могу.
Вместо того чтобы рассердиться, он, кажется, забавляется моим отказом.
Он выпрямляется во весь рост, отчего я чувствую себя маленькой, когда он так близко, а затем засовывает руки в карманы с озорной искоркой во взгляде.
Я прищуриваю глаза, с подозрением относясь к его игре.
— Тогда хорошего рабочего дня, Эмелия.
Он оставляет поцелуй на моей щеке, но так быстро, что я едва успеваю почувствовать запах его одеколона. Затем он оставляет меня в конференц-зале, думать, какая же я дура, что отказала ему. Снова.
Джонатан
В среду вечером мне уже давно пора уходить. Я остаюсь в офисе слишком долго. Сегодня утром я приехал сюда прямо из аэропорта. Встал с рассветом, и мне отчаянно хочется выйти и пробежаться, прежде чем завалиться спать. Весь день я чувствую беспокойство, но физическая нагрузка должна помочь.
Мне необходимо сделать несколько дел, но моя мама выбирает именно этот момент, чтобы позвонить и поприставать ко мне. Я говорю ей об этом, но она настаивает на том, что приставать — дело субъективное.
— Я считаю это развлечением, если хочешь знать. Добился ли ты какого-нибудь прогресса с девушкой в красном платье? Последние несколько недель я просматривала светские страницы, но вас нет ни на одной фотографии. Почему ты ее прячешь?
Набираю электронное письмо и отвечаю:
— Я не прячу ее. Мы не встречаемся.
— Жаль. Скажи мне еще раз, как ее зовут?
— Вообще-то, я никогда не называл тебе ее имени.
Она раздражена, что ее уловка не срабатывает.
— Неужели ты должен быть таким невыносимым? Я думала, что воспитала тебя лучше. Дай своей старой матери то, ради чего стоит жить…
— Тебе едва перевалило за 60. Ты занимаешься пилатесом четыре раза в неделю.
— Да, и учитывая то, как твой отец сводит меня с ума, завтра я буду на пороге смерти, занимаюсь пилатесом или нет.
— Эмелия Мерсье.
Эта фамилия останавливает ее на полпути.
— Ты шутишь. Она родственница Александра и Эммета?
— Вроде того. Это долгая история.
— Что ж, это делает ситуацию интересной, не так ли? А теперь ответь, почему вы не встречаетесь?
— Она мне отказывает.
Это заставляет мою мать рыдать от смеха. Бесконечно долго. Я переключаю ее на громкую связь, кладу телефон на стол и возвращаюсь к работе. Отправляю одно электронное письмо, читаю другое, а она все еще продолжает смеяться.
— Прости, — говорит она, пытаясь взять себя в руки. — О, я ужасна. Должна ли я сказать тебе, что все в порядке, и напомнить, какая ты находка? Нет, не стоит, ты это знаешь, и я только увеличу твое эго. Почему она тебе отказала? У вас что, нет химии?
Я прочищаю горло.
— Нет… это не проблема.
Раздается тихий стук в дверь, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть Эмелию. Она избегает меня весь день, и я облегчаю ей задачу, отсиживаясь в офисе и наверстывая упущенное, пока был в Цинциннати.
Я смирился с тем, что у меня не будет возможности увидеть ее сегодня после презентации. Поскольку дверь моего кабинета закрыта, то не уверен, ушла она уже или нет, но предположил, что ушла. Теперь она топчется на пороге, ожидая приглашения войти. В этом нежно-розовом платье она выглядит как
