Ознакомительная версия.
— Не хочу я уезжать.
— Сама виновата. Чёрт тебя в этот клуб понёс.
— Чёрт, — согласилась я. — Именно чёрт. Это же "Чёртово логово".
Ника рассмеялась.
— Вот-вот. Ну ничего. Съездишь, поиграешь в начальницу. Ты же это любишь.
Люблю, конечно, подумала я. Но не в тот момент, когда у меня любимого мужчину увести пытаются.
Но сказать или пожаловаться на это мне было некому, и я оглянуться не успела, а о моём согласии уехать на время в Москву уже папке известно стало. За ужином он заявил, что это решение правильное, пора мне вникать в дела московского филиала, раз я всё равно живу в столице, то мне им и заниматься, пусть не сейчас, но в скором будущем. А сидеть у Шильмана под боком и ненужные бумажки перебирать, дело бесполезное. Он говорил о моей практике и будущей работе, а я смотрела на него и понимала, что дело совсем в другом. У меня стойкое ощущение, что он пытается побыстрее меня из города спровадить. Я поневоле принялась перебирать в памяти события того вечера в "Логове": что я говорила и кому, но ничего ужасного вспомнить всё равно не смогла. Или всё же сболтнула лишнего? Я, конечно, могу, с этим не поспоришь. И Ника мне намекала на то, что меня могут вызвать на допрос. Только этого не хватало. Всё этот чёртов клуб! С самого начала у меня из-за него сплошные неприятности!
Генка приехал уже после ужина, а по разговору между ним и папкой я поняла, что оставаться на ночь он не собирается. Они вместе удалились в кабинет, дверь за собой плотно закрыли, а я осталась в гостиной, изнывая от любопытства и беспокойства, только дверь взглядом сверлила. Но у меня даже подслушать никакой возможности не было, рядом со мной Ника сидела, а Ванька на полу железную дорогу строил. Даже Фима рядом крутилась, с интересом наблюдала за движущимся по игрушечным рельсам составом и время от времени лаяла на него. А я с ума сходила от нетерпения, не сводя напряжённого взгляда с закрытой двери, и в то же время очень старалась не показать своего состояния. Кивала Нике, когда та попыталась со мной статью в журнале обсудить, и губы кусала. Но когда Генка из кабинета, наконец, вышел, тоже легче не стало. Не могла же я вскочить и у всех на глазах к нему броситься. Осталась сидеть в кресле, беспомощно наблюдая за тем, как он удаляется в сторону кухни, где его уже Света с подогретым ужином ждала. Правда позже, Генка сам меня подкараулил в коридоре, за руку схватил и затащил в тёмный угол, за фикус. И сразу всем телом к стене прижал. Никаких манер, ей-богу. Я и сама, может, не против была бы, но зачем так хватать? А Генка ещё и смотрел на меня с опасным прищуром, сильные пальцы мою шею обхватили, и я слегка затылком о стену, к которой он меня прижал, тюкнулась.
— Ты что Светке наговорила?
От удивления у меня глаза, в буквальном смысле, на лоб полезли.
— Я наговорила?
— А кто?
Он продолжал сжимать мою шею, не больно, но достаточно сильно, я не могла головой шевельнуть. Зато носком туфли ему по лодыжке заехала, в отместку. Генка негромко охнул, а на меня с ещё большей претензией взглянул.
— Ты лучше спроси, что она мне говорила, — зашипела я на него. — А заодно поинтересуйся, кто её о деталях просветил!
— А мне не интересно, — порадовал меня Генка, наклонившись к моему лицу. — Мне в данный момент, не до женских разборок. У меня других забот выше крыши, чтобы ещё вас по углам разводить. Так что, сделай одолжение, пыл свой умерь.
Я выразительно сдвинула брови.
— Завьялов, — начала я тоном, который ничего хорошего не предвещал.
Генка, по всей видимости, это понял, потому что его взгляд немного смягчился, он на мои губы посмотрел, а потом поцеловал меня. Секунду я соображала, стоит ли поддаваться на столь откровенную уловку, но сил отодвинуться в себе не нашла. На поцелуй ответила, чувствуя, как Генка большим пальцем моё горло поглаживает, очень нежно. Я сама к нему подалась, понимая, что за этот поцелуй я ему многое простить могу. Приподнялась на цыпочках, обняла его за шею, а Генка руку от моей шеи убрал, чтобы мне удобнее было.
Оторвавшись от его губ, я его в чуть колючий подбородок поцеловала.
— Чем ты занят в последние дни? — спросила я его. — Охоту на ведьм с папкой устроили, да?
— Я делаю свою работу, Вась.
Я глаза от его лица отвела, провела ладонью по его плечу, пальцами ухватила воротник рубашки.
— Ты ведь знаешь, что я… не переживу, если тебя посадят?
— С чего меня вдруг посадят? Что ты придумываешь?
— Это ты Свете будешь рассказывать, а мне врать не зачем. Я в этом доме живу, и как бы вам с папкой не хотелось… Мы с Никой тоже много слышим, видим и понимаем. И не надо мне рассказывать, что ты в клубе сидишь и бумажки перебираешь.
Генка глаза закатил.
— Вась, не придумывай. Сейчас не те времена. Никто меня не посадит.
— Времена всегда одинаковы. И это прекрасно подтверждает то, что я в "Логове" видела. Ничего не меняется.
Генка усмехнулся, глядя мне в глаза, но я его браваде не поверила. Прекрасно знала, что ни он, ни папка не будут просто сидеть и ждать новых неприятностей. Они ищут человека, который разносит по городу неприятные слухи. Человека не чужого, а того, кто знает гораздо больше, чем должен озвучивать в кругу чужих. А ведь ещё неизвестно, что им движет.
— Продай этот чёртов клуб!
— Тише ты. — Генка с опаской оглянулся через плечо, чуть сильнее на меня навалился и снова на меня посмотрел.
— Он до тюрьмы тебя доведёт, вот увидишь. Зачем ты мне нервы треплешь?
— Тише, говорю, — выдохнул он мне в губы и снова меня поцеловал, наверное, надеясь меня таким образом заткнуть. Очень старался, и я даже задохнулась. Глубоко вздохнула, когда он отстранился. И пожаловалась:
— Ген, папа хочет, чтобы я в Москву уехала.
— И правильно, поезжай.
Я возмутилась.
— Ты меня вообще слушаешь или нет?
— Мне, правда, некогда.
— Ты не останешься ночевать?
— Нет.
— Но нам надо поговорить!
— Давай завтра.
— Завтра, — передразнила я его. — Если папа утром меня в машину не сунет и не отправит восвояси!
— Надейся, что не отправит.
— Очень мило. Я — надейся! А тебе не надо ничего.
Он что-то себе под нос рыкнул, а после уже для меня:
— Вась, в конце-то концов!..
Завьялов не хотел со мной больше разговаривать. Отступил на пару шагов, и меня из-за фикуса вытянул, взяв за руку. Только попросил:
— К Светке не лезь.
— Я лезу? Это она мне гадости говорит. Не такой уж она цветочек, знаешь ли!
Генка палец к моим губам приложил, заставляя меня замолчать.
— Всё.
— Всё, — повторила я за ним еле слышно, глядя Генке в спину. Он по коридору шёл широким, уверенным шагом и даже не подумал оглянуться. А я себя до ужаса беспомощной чувствовала. Наверное это самое неприятное чувство, которое только существует — беспомощность. Когда ты понимаешь, что ничего не можешь изменить и остаётся только ждать. Ждать, ждать…
Ознакомительная версия.
