Глава 25
Запомните, всегда лучше быть умницей, чем тупицей.
Фиби Трегер
Мэдди сидела на пристани и смотрела, как солнце продолжает свой путь на небосклоне. Каждый вздох превращался в облачко пара. За спиной у нее находилась сгоревшая скорлупа ее мечты, перед ней — Тихий океан, сегодня бушующий и грозный, под стать буре у нее в душе.
Мэдди уронила голову на колени и зажмурилась. Она только что покинула госпиталь. По идее она должна была приготовить завтрак для сестер, а затем вернуться и забрать их. Но ей нужно было немного времени для себя, так что сперва она завернула на пристань. Она чувствовала себя опустошенной, измотанной, разбитой.
И печальной.
Чертовски печальной. И дело не в потере коттеджа и шмоток. С ней случались вещи и похуже.
Джекс любит ее. Ее. Он хочет, чтобы она боролась. И взяла то, что ей нужно.
Но это не так-то просто, только не для нее.
«Но могло бы быть», — шепнул внутренний голос. Мэдди сердито смахнула слезу и замерла, услышав чьи-то шаги. Кто-то шел к ней — осторожно, но не пытаясь подкрасться незаметно.
Джекс.
Мэдди почувствовала тяжесть его куртки на плечах, когда он укрыл ее, окутав теплой кожей и своим запахом.
Убийственная комбинация.
Он сел рядом. В темных глазах отражалось такое количество самых разнообразных эмоций, что Мэдди не смогла определить ни одной из них. А вот знакомой легкой улыбки не было в помине. Вокруг глаз глубже прорезались морщины.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она шепотом.
— Надо кое-что прояснить.
— Джекс…
— Не мне. — Он оглянулся на кого-то и кивнул. Снова раздались шаги. Тара. Она встала позади Джекса, и они обменялись долгими взглядами. Взгляд Джекс был теплым и подбадривающим, взгляд Тары — сдержанным и напряженным, так что Мэдди стало страшно.
— Что происходит?
Тара тоже села рядом с Мэдди. На ней была больничная одежда, и пахло от нее странной смесью дезинфицирующих средств и дыма.
— Надо бы поставить здесь стулья, сладкая. А то это уже за гранью добра и зла.
Мэдди посмотрела на Джекса, тот натянуто улыбнулся в ответ одними губами. Затем повернулся и отошел. Мэдди открыла было рот, чтобы окликнуть его, но Тара взяла ее за руку.
— Это он привел меня сюда. Сказал, что пришло время. Он уже несколько недель твердит мне об этом. Думаю, он решил покончить с недомолвками. — Тара вздохнула. — И мне пора.
— О Господи. — Мэдди уставилась на нее, боясь дышать. — Ты же не собираешься сейчас сказать, что спишь с ним?
— Боже, нет! Я не сплю с ним — хотя он, конечно, отличный парень. По-настоящему сексуальный. Но, милая, он твой. Твой с самого начала.
Мэдди помотала головой, но Тара сжала ее руку.
— Я знаю, он тебя расстроил. Он скрыл информацию, которой, как ты думаешь, ему стоило бы поделиться, и ты права. На все сто процентов права, считая, что, если ты любишь мужчину, он должен рассказать тебе, что он держатель долгового обязательства на собственность, которую ты считаешь своим домом. За исключением того…
— Минуточку! — Надо было все же глотнуть кислорода у того милого врача неотложки. — Никто не говорил о любви.
Тара закатила глаза.
— …за исключением того, — продолжила она, — что он не мог тебе сказать. Он дал слово.
— Но…
— Я знаю. В близких отношениях надо делиться всем, но, как выяснилось, он кое-кого защищал. — Она помолчала, а когда снова заговорила, ее голос был очень тих и слаб. — Он защищал кое-кого, кого ты знаешь.
— Кого?
— Маму. И… — Тара потрясла головой и неуклюже села, словно тяжесть слова давила ей на плечи. Она закрыла лицо руками. — И меня. Я лгала тебе, Мэдди. С самого начала я врала тебе прямо в лицо, а затем вдобавок ко всему отправилась к Джексу и упросила его сдержать обещание, не говорить ничего тебе и Хлое. — Каждое слово, слетавшее с ее губ, было пропитано стыдом.
Мэдди пристально смотрела на сестру, удивляясь все больше и больше.
— Но… зачем?
— Потому что я не могла допустить, чтобы правда вышла наружу. Я ни за что не хотела оказаться здесь снова. Господи, это так больно — снова быть здесь. До сих пор больно.
— Ты не могла допустить, чтобы наружу вышло что? И что значит «снова»? Ты же говорила мне, что никогда не была здесь раньше.
— Нет. Это ты сама так решила. — Тара рассеянно потерла грудь, словно пытаясь унять неутихающую боль и откашлялась. — Лучше начну сначала.
— Хорошо, — кивнула Мэдди. Сердце учащенно забилось. — Отличная идея.
Тара смотрела на океан. Воздух был насыщен морской солью и резким запахом горелого дерева. Было прохладно, но Мэдди ничего не ощущала, кроме ледяного шара боли в груди.
— Несколько лет назад, — произнесла Тара, — одному близкому и дорогому Фиби человеку понадобились деньги. У Фиби их не было, но она хотела помочь. Она заложила гостиничный комплекс. — Голос Тары казался далеким, будто она пыталась как-то отгородиться от слов, которые говорила.
— Джексу, — уточнила Мэдди. — Он дал ей ссуду.
— Да. Он вырос здесь, всегда был к ней добр, недавно вернулся в город, и все знали, что он может помочь с деньгами, если кто-то в этом нуждается. А она нуждалась.
— Почему?
Тара набрала в грудь побольше воздуха:
— Когда мне было семнадцать, я проводила лето в Лаки-Харборе. Бабушка с дедушкой уехали в кругосветный круиз, а отец все время работал. Тогда я была очень похожа на Хлою. Необузданная, избалованная, упрямая. — Она покачала головой: — Никто не мог сказать мне, как себя вести, но никто меня и не слушал. Меня привезли сюда без всяких церемоний. Я приехала настроенная на конфликт, предвзятая, и все это не сблизило меня с местными девушками моих лет. Только один человек разговаривал со мной, и он… — Она закрыла глаза. — В то лето я забеременела.
— О, Тара! — прошептала Мэдди. — Я понятия не имела.
— Никто не имел. Никто не знал — только я и он. И мама. Господи, это был такой ужас! Я чувствовала… ну, на самом деле это не объяснишь словами. Не так много ошибок могут изменить нас, как эта. — Тара посмотрела на воду, как будто там было что-то, что видела только она. И что бы там ни было, оно доставляло ей боль. — И это на самом деле изменило меня. И никогда не отпускало, — прошептала она и потрясла головой, словно испытывая отвращение к себе за то, что выбрала неверный путь. — Мы были молодые, глупые, инфантильные и совсем не годились на роль родителей. Я понимала это даже тогда. — Глаза Тары были пустые, она как будто смотрела внутрь себя. — На время беременности я уехала в Сиэтл, затем отдала ребенка на усыновление. — Ее голос дрогнул, и она снова покачала головой, не в силах продолжать.
