Вот, в самую точку. Боюсь, это уже буду я — не я. Михаил станет моей надеждой и опорой, я буду за ним как за каменной стеной, пока в один прекрасный момент он не придет домой и не скажет…
Трясу головой, чтобы прогнать наваждение.
— Я скажу тебе завтра.
— Хорошо, — вздыхает он, — завтра так завтра.
И уходит.
Я сажусь за свой стол: у меня еще куча дел, их нужно привести в порядок, если в самом деле я хочу передать свою фирму Любаше.
Странно, что я не испытываю особой жалости. У меня вообще все чувства как бы приглушены. Я разучилась бурно радоваться, хохотать во все горло, даже плакать — вот что оставили мне шесть лет самоистязаний.
В голову упорно лезут мысли: чем я буду зарабатывать свой хлеб? То, что я имею несколько часов лекций в Академии физкультуры, вовсе не хватит мне для привычной жизни. Внутренний голос пытается пискнуть: мол, вот же он, выход, согласиться быть женой Найденова.
Отстань! Я стараюсь не слушать этого змея-искусителя. Нельзя же выходить замуж только потому, что будущий муж может легко разрешить все твои материальные проблемы.
Вообще у меня есть мечта: собственная спортивная школа для детей и подростков, где я стала бы обучать детей по своим методикам. Просто мне было не под силу такую школу открыть, одно оборудование потянуло бы не меньше чем на полмиллиона зеленых. Интересно, Найденов смог бы найти для меня такую сумму, или все деньги у него вложены в бизнес? Так часто говорят богатые мужья моих приятельниц, когда не хотят оплачивать какие-то крупные счета.
Ближе к концу дня мне звонит Любаша:
— Ванесса Михайловна, вы не передумали… ну, насчет нашего вчерашнего разговора?
— Не только не передумала, а еще больше укрепилась в своем мнении. Приезжай, надо обсудить наши дела.
Люба приезжает примерно через час, но я не замечаю бега времени, приводя в порядок документы и свои мысли.
— Любаша, — вздохнув, говорю я, когда мы устраиваемся в кабинете за моим столом, — к сожалению, я передаю тебе дело в худшем состоянии, чем оно было прежде. Во-первых, у тебя остается всего семь девушек. Точнее, шесть, потому что ты — седьмая. Ира, как ты знаешь, ушла в манекенщицы. Правда, взамен Екатерина Григорьевна дает тебе свою бывшую манекенщицу…
— Она — рукопашница? — У Любы округляются глаза.
— Нет, конечно, — смеюсь я, — в секретарши. Я пыталась все делать сама и теперь вижу, что не стоило. Да и как без секретарши? Никакой солидности у директора. Даже кофе сам себе варит.
— Мой совет насчет ясновидящей оказался правильным? — осторожно спрашивает Любаша.
— Правильным, — киваю я, — потому у тебя и девушек теперь на одну меньше… А впрочем, ты можешь ее и не увольнять, тебе-то она ничего плохого не сделала.
— Позволь я угадаю, кто это?
— Попытайся.
— Маргарита.
— Правильно. А как ты догадалась?
— Методом исключения. Я стала перебирать девушек и представлять, кто из них такого сделать не мог. Осталась всего одна.
Я усмехаюсь про себя: то же советовал мне Найденов. Послушалась бы его, не пришлось бы тратить триста рублей на ясновидящую… Только вот смогла бы я так же уверенно, как Любаша, сказать, кто это?
Звонит мой служебный телефон.
— Алло, — говорю я в трубку и слышу знакомый голос:
— Ванесса, это я.
Боже мой, Сергей Макаров. Нет, я думала, он сильнее. Он показался мне таким крутым. В смысле силы характера. Ни за что! Никогда! Не увидимся! Прощай навек! Слова-то какие говорил, а хватило его надолго?
— Вот, значит, на чем горят разведчики, — говорю я.
— Через два дня я приеду, — сообщает он. — Мы увидимся?
— Увы, — вздыхаю я, — но буквально час назад один человек сделал мне предложение руки и сердца и я его приняла.
— Ванесса, что ты такое говоришь? Разве можно шутить с такими вещами?
— Между прочим, я вовсе не шучу… А что ты вообще себе придумал? Что я всю жизнь проживу одна? Нет, милый, я тоже хочу иметь семью. Мне надоело быть тягловой лошадью, которая тянет повозку, рассчитанную на силу двоих.
— Я мог бы тебе помогать. Материально.
Люба делает вид, что не слушает, но не слышать она все равно не может. Что ж, у меня все равно нет выбора — да и скрывать мне особенно нечего.
Сегодня Сергей все говорит невпопад. Потому что не знает, как я изменилась за это время. Наверное, он еще не встречал людей, которые бы так быстро менялись.
Но у меня словно открылись глаза. Теперь с каждым его словом я все больше укрепляюсь во мнении, что мне нужно вовсе не это. Точнее, то, что мне нужно, Макаров дать не может.
— А он, твой будущий муж, знает о том, что между нами было?
Ой, как мелко! А еще капитан. Занимается откровенным шантажом.
— А твоя жена знает о том, что между нами было? — отвечаю я вопросом на вопрос.
Слышно, как он обреченно кряхтит.
— Не звони мне, Сережа, — устало говорю я. — Меня больше нет для тебя, смирись с этим.
И кладу трубку.
— Любаша, — прошу я, — ты еще немного подождешь? Буквально один звонок.
— Пожалуйста, — пожимает она плечами. — Тут столько документов надо просмотреть.
Я набираю телефон Найденова.
— Миша, а если мы с тобой подадим заявление в загс, как быстро, ты думаешь, нас распишут?
— Если сегодня подадим, то завтра, — обрадованно говорит он.
— Так ты за мной заедешь?
— Конечно, через пять минут!
— Ну, так-то торопиться, может, и не обязательно.
— Обязательно. Пока ты не передумала.
— Я не передумаю. Мое слово тверже гороха!
— Ну ты даешь! — восхищенно присвистывает Любаша. — За три минуты дала отставку одному мужику и приняла предложение другого.
— А еще десятью минутами раньше успела продать свою фирму… Свидетелем ко мне пойдешь?
— Если позовешь, пойду, — соглашается Любаша.
Только одна мысль меня смущает: Катя приедет, а я уже замужем. И на свадьбу ее не позвала. Нет, официальная часть завтра, а свадьба — только после возвращения Кати. Это мое окончательное решение!
Здесь и далее — стихи Анатолия Мовшовича.
