Я примирила обе стороны, потянула Бориса за руку и усадила на диван, с которого он в гневе вскочил.
— Я сама много думала об этом и пришла к тем же выводам, что и вы, — повернулась я к Пестову, — но потом решила, что тот, кто меня сажал в поезд, почти не рисковал. Ведь если бы не столь редкостное стечение обстоятельств с Аськой, то я обязательно попала бы в психушку. Мне просто повезло, предвидеть такой случай было невозможно.
Пестов покачал головой:
— Случай такой и в самом деле предвидеть невозможно, но ты недооцениваешь себя. Случаи всем плывут в руки, но не все ими пользуются. Извини, если тебе не понравится такое сравнение, но ты как кошка — падаешь на все четыре лапы в любой ситуации. Несмотря на внешнюю хрупкость, ты боец, Ася, боец! А ведь тот, кто увел у тебя наследство и расправился с тобой неизвестным нам способом, должен был хорошо тебя знать. Мы ведь предполагаем, что это твоя закадычная подружка Юлька и ее названый братец Костик все это учудили. Нет, что-то не заладилось у них, что-то не получилось. Я не удивлюсь, если Юлька эта уверена, что ты умерла, потому и сказала об этом Наташе так спокойно. Не ждет она подвоха с этой стороны, понимаешь?
Борис возразил ему:
— Мы предполагаем, что преступница Юлька, только на основании ее лжи, которую она наговорила Наташе. Подозревать ее можно, но быть уверенным, что это она, нельзя. Люди лгут из разных побуждений, встречаются такие человеческие типы, особенно часто среди женщин, которые дня без лжи прожить не могут, они лгут просто так, из любви к искусству, так называемые мифоманки. Может, и Юлька такая.
— Резон в твоих словах есть. Люди и в самом деле лгут из разных побуждений, и при этом совершенно необязательно являются преступниками. Надо дальше копать! Не ждать же нам этого адвоката, кто его знает, когда он вернется? Надо ехать в Архангельск и послать человека в Гамбург.
— А это еще зачем? — изумилась я.
— Что зачем, Архангельск или Гамбург?
— Гамбург, конечно. Что вы там-то надеетесь раскопать?
— Ну-у, Ася! Не узнаю тебя. Ты подумай хорошенько. Кто-то ведь убил этого Костика, ведь так? А у нас здесь Юлька-свистулька как сквозь землю провалилась. Костика отследить удалось по фамилии, которую мы знали, а ее фамилию мы не знаем, может быть, и она выехала в Германию?
— И вы предполагаете, что она убила человека, с которым выросла, как с братом, да еще всадила в него кортик с такой силой? Нет, мне кажется это невероятным, — твердо заявила я.
— Ася, девочка! Ты рассуждаешь наивно. «Выросла, как с братом» — тоже мне довод. Да родные сестры и братья иногда живут хуже, чем враги, и способны убить за рубль! А что касается силы удара, то женщина в состоянии аффекта способна на любые действия, как ты нам, кстати, совсем недавно продемонстрировала. Не поделили между собой ценности, она разозлилась — и готово дело. К тому же мы не знаем, какая она из себя, может, как гренадер? Ее внешность — это то, что тоже надо выяснить, и поскорее. Я думаю, Наташа сумеет ее описать. Вот с этим словесным описанием человек и поедет в Гамбург, поспрашивает у горничных, глядишь, и добьется результатов. Но тут есть загвоздка: посылаемый человек должен хорошо знать немецкий. Горничные, пусть и дорогого отеля, могут не знать или плохо знать английский, к тому же их надо будет расположить к себе, а это можно сделать только на их родном языке.
— Я знаю немецкий, и довольно хорошо, — огорошил вдруг нас Борис.
— Ты? И что, ты поедешь в Гамбург?
— А почему бы нет? Мне надо по делам в Берлин и Кельн, что мне стоит заехать и в Гамбург? И вам не придется тратиться, посылая кого-то, и я поучаствую в деле, а то от меня пока было мало пользы. И с Наташей тоже могу поговорить я, мы с ней в хороших отношениях, она всегда охотно болтает со мной.
— Прекрасно, я очень рад, конечно, не тому, что сэкономятся мои деньги, — это все чушь, но тому, что не надо будет посвящать в это лишнего человека.
Я собралась с духом и спросила:
— А в Архангельск, наверно, мне надо будет поехать? — Я боялась, что мне ответят утвердительно, а мне не то что ехать туда — одно название города вызывало судорогу ужаса. Но и оставаться безучастной, когда все хлопочут обо мне, я тоже не могла. Потому и спросила.
— Нет! — дружно запротестовали оба моих рыцаря, я вздохнула с облегчением и рассмеялась.
— Я найду, кого туда послать, — заявил Пестов. — А тебе, Ася, надо прежде сфотографироваться, чтобы можно было с твоей фотографией там работать.
Борис улетел через пять дней, я его не провожала, самолет улетал ночью. От Пестова пока не было никаких известий, работает кто по моему делу в Архангельске или еще нет, я не знала, хотя две фотографии он у меня забрал. Я терпеливо ждала, зная, что он человек дела, а не пустой болтун, да и своих дел у него невпроворот. Он говорил мне, что у него какие-то сложные переговоры с японцами о поставках леса и руды через терминалы Находки и Ванина, да еще к тому же заболела Нина Федоровна, его жена. Я предложила свои услуги: может, надо с Валериком посидеть? Но Пестов отказался, сообщив, что Валерик с осени ходит в специализированный детский сад с английским языком, а вечером с ним может посидеть и Маринка, благо сейчас она дома. Из его слов я поняла, что какое-то время Маринки дома не было, но не стала расспрашивать его. Чувствовалось, что там все очень не просто.
Конец января, а такое впечатление, что зима уже кончилась, на тротуаре снега нет, лишь тонкий ледок по краям. Снег громоздится грязными кучами на газонах. Но впереди еще февраль, снег еще будет, и будут морозы, но так не хочется! Мной овладела тоска, самая настоящая черная меланхолия, меня ничего не радует, ничего не хочется, переползаю, как сонная муха, из угла в угол. Борис не появляется и не звонит третий день. Пестов занят. Вчера он звонил мне по телефону, но про работу ничего не сказал, я устала ее ждать, да и денег у меня осталось не так уж много, что делать, просто ума не приложу! Я шла по улице без всякой цели, да и какая может быть цель у безработной женщины, ведущей пустой и никчемный образ жизни? Впереди показалась булочная, зайти и купить себе булочку к чаю? Чаепитие — это, пожалуй, единственное, что доставляет мне удовольствие. Я купила булочку и пошла к выходу, но меня отвлекло происшествие. Молодая женщина, купившая большой круглый торт, подошла к столу упаковок и стала перекладывать продукты. Она подвинулась, чтобы пропустить мимо себя женщину с ребенком, запнулась обо что-то и, чтобы не упасть, оперлась рукой о стоящую рядом тележку для покупок. Тележка поехала, женщина, не устояв на ногах, упала и страшно вскрикнула. Я бросилась ей на помощь, помогла встать, но рука у нее, скорее всего, была сломана. Через цигейковую шубку, надетую на ней, прощупать руку было нельзя, а снимать шубу здесь, в магазине, было нелепо, уж лучше это сделать в больнице. Я вызвала по мобильнику «скорую». Медики сказали, что перелом, и собрались увозить пострадавшую, но она не решалась ехать, несмотря на то что испытывала сильную боль. Врач «скорой помощи», молодой парень, стал уверять ее, что как только ей окажут помощь и сделают рентген, то сразу отпустят домой, но женщина все колебалась. Наконец она посмотрела на меня и умоляюще попросила:
