— Поздно, Вова. Сколько ты от меня ни бегал, а вот, поди ж ты, пришел конец твоим художествам. И во второй раз ты ее у меня не украдешь. Слышишь?
Варвара слышала, что хлопнула входная дверь и кто-то прошел внутрь. Наверное, к отцу. Да, так и есть. Вон из-за стенки так и слышится «бу-бу-бу», да «бу-бу-бу». Странно, второй голос вроде женский. Впрочем, не все ли равно?
Но тут до нее донеслось нечто неожиданное:
— Она и моя дочь тоже!
— Ты потеряла все права на нее! Она моя и только моя!
Варвара села на кровати и потрясла головой. Бр-р, это еще что такое? Про кого это там говорят? Да и деловой ли это разговор?
Варвара подошла к стенке и приложила ухо. То, что она услышала в следующий момент, заставило ее покачнуться:
— Я пришла увидеть свою дочку Варвару, и мне наплевать, какую ложь ты придумаешь на этот раз, чтобы обмануть нас всех. Ты проиграл! Я иду к ней и все рассказываю!
— Ты не посмеешь! Стой!
— Еще как посмею! И тебе меня не запугать, подлец!
Варвара еле уняла дрожь. Получается, у нее есть мама? И отец скрывал это от нее? Но почему? Нет, она должна немедленно все узнать!
Варвара сорвалась с места и бросилась в большую комнату.
Увидев взволнованную, раскрасневшуюся Варю, Марья и Колобок разом примолкли. Варвара сделала еще один шаг, остановилась и спросила:
— Так это правда? У меня есть мама?
— Да! — кивнула Марья, не сводящая взгляда с Варвары.
— Нет! — одновременно с ней рявкнул Колобок.
— Так, приплыли, — сама себе сказала Варя и почесала переносицу.
— Дочка, не слушай эту шарлатанку, — начал Колобок, но Варвара подняла руку вверх, призывая его замолчать.
— Папа, мне уже не пять лет, чтобы ты указывал, кого мне слушать, а кого нет. И пока я не разберусь, что происходит, никто из этой комнаты не выйдет. Сдается мне, кто-то долго водил меня за нос. Я обязана знать правду, и ты не можешь отказать мне в этом праве.
— Я все могу! — заверил Колобок. — Даже вышвырнуть эту… шантажистку за порог!
— Э-ээ, нет, так не пойдет, — покачала головой Варвара. — Прогонишь Марью, уйду и я. Поверь мне, я не шучу. Так что давайте рассядемся поудобнее, и вы хоть вместе, хоть по очереди расскажите мне, что вас связывает, и кто, собственно говоря, моя мама.
— Варя, я твоя мама, — мягко сказала Марья, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
— У тебя нет доказательств! — попытался встрять Колобок.
Марья одарила его гневным взглядом.
— Вот мои доказательства! — достала она из кармана две фотографии и положила на колени Варе. Колобок было дернулся, чтобы отобрать их, да понял, что это бессмысленно, махнул рукой и сел обратно в кресло.
Первая фотография была Варваре знакома. Она сама этим утром принесла ее Василисе для стенгазеты. Молодой, вихрастый отец, узкий черно-белый снимок. Вторая же фотография оказалось почти такой же, как предыдущая, только полноразмерной. Справа все так же улыбался отец, а слева радостно смотрела куда-то вдаль молодая Марья. Ее талия явственно говорила о том, что в самое ближайшее время она должна стать матерью. Правой рукой отец обнимал ее за плечи. Вот и разгадка того, почему на втором, узком снимке не было видно отцовской руки. Он просто отрезал ее вместе с Марьей. Отрезал, чтобы никто не видел лица матери его дочери…
— Значит, ты не умерла? — спросила Варвара. — И я тебя не убила, когда рождалась?
— Что ты, сладкая моя, — сглотнула слезу Марья. — Ты родилась очень быстро. И нисколько меня не мучила. Как сейчас помню: приносят мне тебя врачи, а ты такая крошечная, голубоглазая… Я тебе пинеточки связала: розовые такие, с помпончиками…
— И на этом твое материнское участие в жизни дочери закончилось, — не без ехидства сообщил Колобок.
— Что это значит? — поинтересовалась Варя, которая до сих пор не могла прийти в себя от известия, что ее мать жива, и это не кто-нибудь, а Василисина соседка и подруга Марья.
— Машка оказалась никчемной матерью. Все, что ее волновало — это пьянки и гулянки до утра, но никак не ребенок. Она тебе даже пеленки поменять забывала! С утра до ночи под любыми предлогами торчала где угодно, только не у твоей колыбели.
— Но мне же только-только восемнадцать исполнилось! — крикнула Марья. — Можно ведь было понять, что нельзя молоденькую девчонку в четырех стенах запирать с младенцем на руках, да еще и в компании сварливой старухи!
— Ты сама это выбрала! Я предлагал тебе сделать аборт, пока еще было не поздно, но ты отказалась. А раз так, то изволь отвечать за свой выбор. И между прочим, пока ты со своими дружками отрывалась, я не в потолок плевал, а деньги зарабатывал, чтобы нам всем было на что жить и чем питаться.
— Если бы твоя мать не пилила меня с утра до ночи, ничего бы не случилось! Я просто не могла находиться рядом с ней! Она высасывала из меня все соки, как вампир! А ты даже попытки не делал меня защитить! Еще и поддакивал ей!
— Маму оставь в покое! Она, конечно, не подарок, но по крайней мере не выгнала тебя на улицу. Хотя и могла. Ты же была мне никто. Вспомни: кто отказался идти в ЗАГС? Мол, рано еще об этом думать, давай на нормальную свадьбу денег накопим… А, было?!
— И какая же девчонка не мечтает о красивой свадьбе? Это криминал?
— Криминал то, как ты относилась к своим материнским обязанностям. Я просто не смог больше этого вынести!
— И поэтому выкрал у меня дочь и исчез в неизвестном направлении! Ты ведь даже матери своей побоялся хоть что-нибудь сказать. А мы с ней с ног сбились, тебя с Варей разыскивая. Всю милицию на уши поставили. Думали, бандиты на вас напали, ограбили и убили. Да чего только не думали! Я в ту ночь, когда ты сбежал, твоей матери дважды «скорую» вызывала. Она, по-моему, так и не оправилась после такого удара.
— Я должен был выбирать, чем пожертвовать, — не то оправдываясь, не то объясняя, сказал Колобок.
— И пожертвовал родной матерью и мной! — крикнула Марья. — Чудовище!
— Я просто защищал самое дорогое, что у меня было.
— А я по твоей милости едва в психушку не угодила! Два года — слышишь? Два года я ходила по городу и искала вас. Во все коляски заглядывала, от меня уже люди шарахаться начали. Потом, когда поняла, что еще немного, и точно свихнусь, стану обыкновенной городской сумасшедшей, бросила все и переехала в другой город, чтоб все сначала начать. Ни родных, ни друзей — никого рядом. А ты в это время…
— А я в это время пахал, как папа Карло! Я хотел, чтобы у Вари было все! Буквально все! И я этого добился! Мы с ней не знаем недостатка ни в чем. И это всецело моя заслуга!
— Ну, так медаль себе на пузо повесь и радуйся! Только ты у дочери спросить забыл: может, ей не деньги, а мама была нужна? Ты же ее без женской опеки оставил!
