Владимир помолчал, потом нехотя признался:
— Я чувствовал себя в безопасности, только когда находился в совершенно незнакомом городе. Как только я привыкал к городу, мне начинало казаться, что вот еще чуть-чуть, и тебя у меня отберут. Тогда я начинал паковать чемоданы. В первые три года мы вообще очень много ездили. Я знал, что Марья подаст на меня в розыск. Поэтому делал все, чтобы никто нас не нашел и не опознал. А потом… просто привык так жить.
— Вопрос последний. Что произошло сегодня утром? Я имею в виду почему это ты вдруг решил столь экстренно свалить из Лукоморья, да еще и меня под домашний арест посадил?
— А, это…
Колобок потянулся за небольшой пачкой снимков и бросил их дочери. Фотографии разлетелись на полу около ее ног. Варвара нагнулась и принялась перебирать снимки. Оба-на! Это же она с Иваном разговаривает! Значит, отец уже в курсе… И тут тоже она с Ванькой! А это она с Василисой с тренировки возвращается. А, теперь понятно: что именно так взбудоражило отца. Вот они втроем на лавочке у Васькиного дома. И лицо Марьи очень четко получилось, не узнать ее просто невозможно. Ладно, почему испугался отец, понятно. Но откуда взялись у него эти фотографии? И тут до Варвары дошло:
— Ты подослал Алиску шпионить за мной?!
Колобок отвернулся.
— Ты?! Да как ты мог?! Это уже ни в какие ворота не лезет! В конце концов, ну должно же быть хоть какое-то уважение к личной жизни твоего ребенка! Может, вы на пару с Алиской еще и в вещах моих роетесь? И записные книжки просматриваете?
Колобок не отвечал. Он мрачно уставился куда-то в стену, и только нервно подрагивающая бровь выдавала степень его расстройства.
— Значит, если я правильно понимаю, сборы отменяются? — уточнила Варвара. — Мы никуда не едем?
— Уже нет, — махнул рукой Колобок. — В этот раз я все-таки опоздал.
— Раз так, я иду в гости к Марье. Мне очень о многом надо с ней поговорить. Вдвоем.
— Да делайте, что хотите! — Владимир рывком поднялся и покинул комнату.
— Пойдем, Варя. Пойдем, доченька, — засобиралась Марья. — Здесь нам точно больше делать нечего.
— Пойдем, мама, — улыбнулась Варвара.
Боже мой, какое прекрасное слово — «мама»! Так и хочется повторять снова и снова: «Мама, мамочка, мамулечка…»
Обнявшись, они вышли из квартиры. Алиса, благополучно подслушавшая весь разговор с самого начала, отправилась на кухню налить себе рюмочку коньяка. Да, такие новости — закачаться можно! Босс спер собственного ребенка! Ну, точно, шизанутый мужик! Куда как проще было самому сбежать, чем еще и спиногрыза с собой через всю страну тащить.
Интересно, во что в итоге это все выльется? Ну, то, что они никуда пока не едут, это понятно. Опять же, хорошо, что она босса послать не успела и заявить о том, что остается, а то бы точно пришлось локти с досады кусать. Плохо то, что босс сдал ее Варваре подчистую. Теперь от этой малолетней стервы точно неприятностей не оберешься. Шпионства за собой она однозначно не простит. Значит, жди расплаты. И уповать на босса тут не приходится. Ему сейчас явно не до разборок дочери и секретарши. Поперся небось раны зализывать, страдать в одиночестве. Все его бросили, все покинули. У-уу, бедненький!
Хм, а при таком раскладе как бы мимо завтрашней вечеринки не пролететь! И так развлечений никаких, а если босс еще и туда идти откажется, точно дело труба. Алису отдельно никто не приглашал, так что в одиночку не попрешься. Может, ближе к вечеру устроить Колобку танцы живота? Глядишь, и оклемается мужик, вкус к жизни почувствует. Противно, конечно, но на какие только жертвы не пойдешь ради избавления от скуки…
— Все-таки это так странно…
— Что, милая?
— Я в одночасье перестала быть сиротой. И у меня даже есть братик! Ведь Толик…
— Да, он твой родной брат.
— Здорово! Знаешь, мам, а ты мне с самой первой встречи понравилась. Правда! Я еще Васику об этом сказала. Смотрела на тебя и восхищалась. Мне с тобой было так тепло, так уютно! Но мне даже в голову прийти не могло, что ты — моя мама! Да и сейчас я как бы верю в это и не верю одновременно! Просто голова кругом…
— Ты мне тоже очень понравилась. Я ведь потом, когда вы ушли, целый вечер проплакала.
— Ма, ты чего?
— Понимаешь, ты — Варвара, и дочка моя потерянная тоже Варвара. Возраст примерно совпадает. Я весь день смотрела на тебя и думала: а ведь моя доченька могла бы вырасти и стать такой, как эта Варя. Ну, а много ли больному человеку надо для истерики?
— А Даня твой? Он в курсе всей этой истории?
— Ну, он не знает только то, что мы с тобой все же встретились. Сейчас как раз дойдем до дома и обрадуем человека. А про то, что случилось в прошлом, конечно же, в курсе. Если бы не Даня, вообще не знаю, что бы я сейчас делала и где была. Он буквально заставил меня вернуться к жизни. Тормошил постоянно, смешил. Я же больше не хотела иметь детей, просто категорически. Все боялась, что и с ними придется расстаться. И Даня терпеливо ждал, пока я все-таки решусь еще раз попробовать. А уж когда я Толиком забеременела — разве что на руках не носил. Называется: вспомни Матюшина и почувствуй разницу.
— Мам, а вы с отцом, получается, друг друга и не любили вовсе?
— Теперь уже и не знаю, что сказать, — вздохнула Марья. — Тогда мне казалось, что любили. Я так точно от Вовки без ума была. А он — хрен его разберет. Просто решил во взрослую жизнь поиграть. И заигрался.
— Ма, а ты не обидишься, если я буду продолжать с отцом жить? Просто боюсь, как бы он иначе глупостей не натворил. Все-таки он неплохой мужик. Честно. Понимаю, тебе, конечно, трудно в это поверить после того, как он поступил с тобой. Но он действительно делал все для того, чтобы я ни в чем не знала недостатка. Хотя частенько перегибал палку. Тот еще максималист.
— Варя, милая, поступай так, как считаешь нужным. Ты уже взрослая девочка, сама можешь просчитать последствия своих поступков. Главное то, что мы наконец-то нашли друг друга! И теперь нас никто и ничто не может разлучить!
— Мам, а как ты все-таки вычислила, что я — твоя дочь? Откуда у тебя эти фотографии и мой адрес?
— А вот за это мы с тобой отдельно поблагодарим Василису. И сделаем это прямо сейчас!…
В этот воскресный день Василиса опять не выспалась. Ругань за стенкой у Нюховых с каждыми новыми сутками набирала обороты. Да и вчерашние известия оказались из разряда «хоть стой, хоть падай». Марья и Варвара — мать и дочь! Кто бы мог подумать!
Вчера они до самого вечера праздновали воссоединение семьи, пока Василиса под благовидным предлогом не отправилась к себе домой. Зачем им сейчас лишние люди, когда так много надо сказать друг другу? Да и грусть навалилась тяжелым камнем на сердце. Ее-то маму не вернешь, не воскресишь чудесным образом. А кто бы знал, как ей порой так не хватает ее ласковых слов, ее переливчатого смеха! Папа называл ее «моя пичуга». И маме очень шло это домашнее прозвище. Маленькая, юркая, и голос — будто колокольчики звенят.
