— Легкие у меня как кузнечные мехи, — похвасталась я. — Так по крайней мере моя мама говорила.
Мы едва успели слегка обтереться полотенцами, как нас пригласили к пьедесталу.
— Элисон Харрис и Дэвид Уитворт, примите мои поздравления! — громогласно объявил Айдан Хоббс. — Вам достается главный приз международного журнала «Совершенная женщина», и вы провозглашаетесь самой романтичной парой года на Земле!!!
— Ур-ра-а! — дружно грянули зрители.
Шелли залилась горючими слезами, а мы с Джереми лишь молча ели друг дружку глазами. Марджори Пайн громко захлопала в ладоши, приглашая остальных последовать ее примеру, и вскоре разразилась настоящая овация.
— Ничего не понимаю! — визгливо выкрикнула Шелли. — У них ведь даже дата свадьбы не назначена! И это называется — романтично?
Вертя в руках драгоценный конверт, я думала, что по большому счету Шелли права. Разве можно утверждать, что романтичнее тот, кто опередит конкурентов, выуживая конверт с деньгами из бассейна с душистым кремом? Не говоря уж о том, что в борьбе за приз главная героиня ухитрилась лягнуть возлюбленного в пах, едва не лишив его мужского достоинства.
— Уа-а-а! — завывала Шелли. — Нечестно это!
Да, в тот вечер приз международного журнала «Совершенная женщина» Шелли и Люку не достался. Марджори Пайн, учитывая все обстоятельства, решила, что неудачникам вполне хватит утешительного приза — цветов и корзины с фруктами, которые доставили в их бунгало.
Однако, поторопившись покинуть торжество, чтобы уединиться и без помех зализать раны, Шелли многое потеряла. Айдан Хоббс блистательно сворачивал вечер расхожими анекдотами про тещу, когда слова попросил Вадим Караваджо.
Айдан, который, должно быть, надеялся, что популярнейший режиссер предоставит ему какую-нибудь роль в одном из своих фильмов, безропотно уступил знаменитости место на сцене.
— Сегодня здесь много говорилось о любви, — начал Вадим. — Нисколько не умаляя блистательной победы самой романтической пары в мире, я бы хотел воспользоваться возможностью, чтобы сделать одно важное заявление личного характера.
Голоса мгновенно стихли, и в зале воцарилась могильная тишина.
— Многие из присутствующих здесь знают и ценят мою очаровательную спутницу, мисс Кандиду Бьянку. Мы с Кандидой знакомы уже несколько лет, и я имею полное право сказать: она не только гениальная актриса, но и потрясающая женщина с воистину золотым сердцем.
Я покосилась на Лоретту, которая возвела глаза к небу.
— Так вот, теперь я могу признаться, что в последние шесть месяцев мы с Кандидой не только тесно общались, но и стали любовниками.
В зале заахали, кто-то восторженно свистнул. А я припомнила Брэда Питта. Надо же, все были уверены, что у Кандиды роман с ним!
— И вот сейчас, — продолжил Вадим звенящим от волнения голосом, — я безмерно счастлив сообщить, что Кандида Бьянка согласилась стать моей женой…
Ничего себе!
— Bay!
Желтоглазый юпитер высветил в толпе лицо Кандиды. Она неловко пожала плечами и, как мне показалось, сразу увяла. Вадим Караваджо прогромыхал вниз по ступенькам, подлетел к Кандиде и сграбастал ее в свои медвежьи объятия. Айдан Хоббс, присоединившись к хору поздравлений, пригласил Кандиду на сцену.
— Спасибо всем, — тихо пробормотала Кандида в микрофон. — Наверное, теперь я должна всех вас угостить выпивкой, да?
Поразительно, но, несмотря на то, что напитки в «Санта-Боните» были бесплатными, зрители дружно повалили в бар, сметая все на своем пути, а заодно увлекая за собой и Кандиду с Вадимом. В итоге мы с Джереми остались у бассейна вдвоем. На голове у меня красовалась тиара победительницы, а в руке я сжимала заветный конверт.
— Вот уж чего не ожидала, — сказала я, до сих пор не в силах прийти в себя от удивления.
— Я и сам об этом не подозревал, — признался Джереми.
— Ну что, пойдем и тоже выпьем за здоровье жениха и невесты? — предложила я.
— Я бы хотел сначала голову помыть, — сказал Джереми.
И мы, держась за руки, отправились в свое бунгало.
Вот и настала наша последняя ночь на Антигуа. Потратив примерно час на то, чтобы отмыть волосы от заварного крема, мы с Джереми решили напоследок прогуляться по пляжу, который и я, и он успели полюбить, как родной дом. Обогнув мыс, мы уселись на песке, чтобы в последний раз полюбоваться огнями гавани.
— У меня такое ощущение, словно я побывала в сказке, — призналась я. — Даже не верится, что все это заканчивается. Мне кажется, я в настоящем раю погостила.
— Мне тоже так кажется, — сказал Джереми. — И не потому даже, что мы провели здесь две потрясающие недели. А потому, что рядом со мной ты, Эли.
Сердце мое сразу преисполнилось нежности.
— Это правда?
— Конечно. И нам вовсе ни к чему расставаться по возвращении в Англию.
— Но ведь через неделю ты улетаешь в Варшаву, — напомнила я.
— Да, — кивнул Джереми. — Но ведь я могу улететь туда не один.
Я бросила на него недоверчивый взгляд:
— На что ты намекаешь, Джереми?
— А как по-твоему? — спросил он. — Я понимаю, ты думаешь, Варшава — это дыра, край света и тому подобное. Но на самом деле там не так плохо. Медведей на улицах не много, да и волки воют не всегда. Конечно, загореть так, как здесь, тебе там не удастся, но зато мы будем вместе. А в один прекрасный день вернемся на Антигуа, чтобы начать совместную жизнь.
Я потрясла головой, думая, что ослышалась. Наверное, крем еще в ухе остался. Но на всякий случай переспросила:
— Начать совместную жизнь?
— Да, Эли. Мы еще молоды. Я знаю, тебе пришлось нелегко. Но я окончательно убедился, что ты именно та женщина, которая мне нужна. Ни с одной женщиной мне никогда не было так легко и свободно, как с тобой. И я готов провести остаток своих дней рядом с тобой, Эли Харрис. — Сделав паузу, он торжественно произнес: — Ты согласна стать моей женой?
К тому времени как слова его пробились сквозь кремовую затычку в моих ушах, губы мои уже отвечали Джереми затяжным поцелуем. В эту самую минуту над бассейном начался праздничный фейерверк, а над бухтой, рассыпая мириады зеленых и алых искр, в небо взмыла яркая ракета. Доброе знамение.
— Да, — ответила я. — Конечно, согласна.
Мы упали на песок, обнимаясь и целуясь с неизведанной прежде страстью. И, поверьте, мы ни на мгновение не прикидывались самой влюбленной парой на свете. Мы были ею.
Впервые в жизни, укладывая вещи в чемодан по завершении отдыха, я не чувствовала печали. Тем более что теперь это был уже не мой чемодан. Это был наш чемодан. Так по крайней мере выразился Джереми. И тут же подтвердил сказанное, побросав все наши вещи в одну кучу.
