Но это мелочи. Главное, она нашлась. Ника жива. И с ней всё в порядке.
Я выдохнул. Ткнул в кнопку записи камеры наблюдения.
Сердце врезалось в рёбра.
Я сотый раз пересматривал этот поцелуй у машины, и каждый раз одно и то же: в горле ком, в ногах слабость. Сука!
Убить его, конечно, мало за это. И, слава богу, она нашлась. Но как он её уговорил? И уговорил ли? Что-то мне подсказывало: она ведь мне назло. Глупый крольчонок! На зло маме отморозить уши. Я предал её, она предала меня. Ну что ж, мы квиты!
Я наклонился, чтобы встать, но не успел.
— Значит, нашлась? — прозвучал знакомый голос.
— Зои? Что ты здесь делаешь? — я выразительно осмотрел кабинет, на пороге которого она нарисовалась и всё же встал.
— А ты как думаешь? — хмыкнула она. Покачивая бёдрами, обошла меня и оттолкнула стул. — У-у-у, какая сцена!
Да, на экране Нику у машины целовал Блондин.
— Зои, мне некогда, — попробовал я закрыть картинку, но она перехватила мышь.
— Да, конечно, Алан. Беги! — включила запись. И сложила руки на груди, глядя в монитор. — Мне кажется, ей не понравилось. И он это понял. Так что ты зря ревнуешь.
— Я не ревную. Зои!
— Что Зои? — обожгла она меня презрением. — Что, Алан?
— Я сказал: мне пора, — остудил я её ледяным взглядом.
— Ты же понимаешь, что если сейчас уедешь, то больше никогда меня не увидишь? — упёрла она руки в бока.
— А тебе никогда не приходило в голову, что я буду этому только рад? — слегка её потеснив, пошёл я к выходу.
Она задохнулась от возмущения. Я скривился.
Дьявол, когда? Когда она стала сварливой и всем недовольной бабой? Когда вдруг из лучшей в мире любовницы превратилась в ревнивую жену, которой я к тому же, как выяснилось, был неверен, и теперь она бесится?
Этот единственный разрез на её спине, что я сегодня сделал, изменил её просто до неузнаваемости. И, конечно, я знал почему.
— Я пожертвовала собой, чтобы вернуть тебя к жизни, сукин ты сын! — крикнула она, заставив меня остановиться.
— Ты пожертвовала? — развернулся я.
— Я дала тебе свою кровь.
— Я даже не притронулся к ней, Зои.
— Ты сделал разрез, Алан!
— А сколько раз перед этим я сказал тебе «нет»? Я отговаривал тебя. Я просил тебя этого не делать. Но ты меня разве послушалась? Нет. Так что не вини в этом меня. Это не я тебя использовал, это ты воспользовалась тем, что у меня больше не было сил сопротивляться: я подыхал от жажды.
— Ты знал, что я не смогу тебе отказать. И посмотри на себя, — взмахнула она руками. — Ты пришёл в себя благодаря мне. И теперь всё, жив здоров и на хрен я тебе не нужна? Бежишь вызволять свою блондинку?
— Я пришёл в себя благодаря ей, моя дорогая. Это сделала она, даже не подозревая. А ты… — я покачал головой.
— Что я? — вспылила Зои. — Нет, чего же такого сделала она?
— Тебе не понять, — я резко выдохнул.
Я и сам ещё не до конца понял. Но одно знал точно: это работает. А ещё: Ника об этом никогда не узнает. Никто не узнает. И плевать мне, что будет с моими исследованиями. Я что-нибудь придумаю. Но о ней я не расскажу никому. Иначе она будет думать, что я с ней только из-за её «волшебной» крови. А я собираюсь прожить с ней всю оставшуюся жизнь совсем по другой причине. По самой простой причине на свете. Потому что люблю.
— Ну как же! Куда мне! — разорялась Зои. — Глупенькая недалёкая Зои, которую можно позвать, всего лишь сказав: «Ты нужна мне!», и она прибежит как послушная собачонка. И раздвинет ножки, и подставит плечо. И даже позволит сделать на нём разрез. Ты хотя бы понимаешь, что мне теперь нельзя возвращаться? Что Феде меня не просто не примет обратно? Что он меня убьёт? Это ты понимаешь? Что я жизнью ради тебя пожертвовала?
— Я понимаю куда больше, Зои, — покачал я головой. — Например, почему ты до сих пор от него не ушла. Почему столько лет говорила мне, что ничего не можешь сделать, но ничего и не делала. Потому что на самом деле тебя просто всё устраивало. Эта сытая жизнь. Деньги, шмотки, защита, свобода.
— Свобода? Ты называешь это свободой?
— Ты донор, Зои. Донор! Ты не санг. Тебя не будет ломать, если кто-то не выпьет твоей крови. Ты не будешь корчиться в муках и сдыхать от жажды, если уйдёшь из Семьи и некому будет тебя поддержать. Ты свободна с рождения. Ты никому ничего не должна. Но тебя настолько всё устраивало, что ты ничего не хотела менять.
— Я хотела, Алан!
— Нет. Ты никогда не любила Феликса. Но тебе было удобно с этим властным и сказочно богатым стариком. Тебе было всё равно с кем он спит, всё равно чем он занимается, есть ли у него дети, хотел ли он когда-нибудь детей. Тебе всегда нравились только его власть и его деньги. Если бы ты захотела, он бы тебя отпустил.
— А ты разве не на деньгах женился в восемнадцать лет? — хмыкнула она.
— На деньгах. И ещё на возможности иметь к завтраку хоть раз в неделю ложку крови, без которой мне было не прожить. Но я смог отказаться, когда такая жизнь мне стала невмоготу.
— Ты? Отказаться? — посмотрела она на меня с удивлением. — Да просто твоя жена…
— Что? — усмехнулся я. — Умерла?
— Ты хочешь сказать, что это ты… — в ужасе округлились её глаза.
— Это был сердечный приступ, Зои. Сердечный приступ, — криво улыбнулся я. — Диана Габен была стара, грузна, больна и вела нездоровый образ жизни.
Зои выдохнула, но это недоверие, с каким теперь на меня смотрела… Но плевать! Плевать, что писали в прессе. И пусть Зои думает, что хочет. Я не убивал жену.
— Но после её смерти я сбежал. И не торопился возвращаться.
— Ах да, наш гордый скиталец, — скривилась она презрительно. — Вот только мыкался ты недолго. До того, как получил папочкино наследство. Его виноградники, его замок. Почему бы после этого и не отказаться от поддержки Семьи совсем? — хмыкнула она, развернув стул, села и уткнулась в монитор, словно это было её рабочее место. — А ещё ты придумал себе очень удобную профессию.
— А что сделала ты? — усмехнулся я. — Может, закончила университет, ординатуру, аспирантуру? По восемнадцать часов в день сидела в лаборатории? Выучила четыре иностранных языка, чтобы читать лекции?
— Может, я встретила тебя? — щёлкала Зои по клавишам. И я не видел, что за вкладки она открывала, но на это мне тоже было плевать.
— Меня?
— Тебя, сукин ты сын, — подняла она глаза. — И ждала, когда ты, наконец, поймёшь, как сильно я люблю тебя. Когда захочешь забрать себе. Но ты… выбрал Киру. Киру, не меня. Мной ты просто пользовался. Ты бы ничего не сделал ради меня, правда?
— Зои, — выдохнул я. — Я бы сделал всё, что угодно ради тебя, но я…
— Да. Конечно, Алан! Ты бы сделал. Если бы любил. Но ты никогда меня не любил. Вот и весь разговор. Просто никогда не любил. И всё.
— Прости, — посмотрел я на часы. — Мне надо ехать.
— Да, конечно. Нике привет! — фыркнула она. — И не волнуйся, мой вертолёт будет через час. Я тебя не стесню.
— Зои, — покачал я головой.
Проклятье! Её глаза покраснели. Но я не смог бы её утешить, даже если бы хотел.
— Наивная дура. Лучше бы прилетела на своём, — вытерла она слёзы. — Я думала ты позвал меня навсегда. Думала, что ты, наконец, решился.
— Зои, пожалуйста! Ты знала. Всегда знала, что я… — и сказать «не люблю» я не смог. Да, я её не любил, но она была мне дорога. Была моим единственным другом. Только как ей сказать, что как друг она была мне куда важнее, чем как любовница?
— Ну да. Конечно! Я же знала, — вздохнула она. — А это кто? — ткнула она в экран и заставила меня обойти стол и посмотреть.
— Второй пленник. Влад.
— Серьёзно? — сложила она руки на груди и, шмыгнув, оценивающе приподняла одну бровь. — Да твоя глупая блондинка, похоже, выбрала не того.
— Зои, — покачал я головой предостерегающе и снова поднял глаза на часы. — Мне правда пора.
— Езжай, Алан! — крикнула она мне вслед. — Езжай к чёрту! И гори в аду!
Как же хотелось остановиться и сказать ей, что я выкупил её у Федэ. Что я всё же сделал для неё всё, что смог. Всё, о чём она так мечтала. Дал ей настоящую свободу. Сказать, что ей ничего не угрожает. Она вольна делать всё, что захочет, если не хочет возвращаться к Феликсу. Но… она ждала от меня совсем других слов. Всю жизнь ждала слов, что я не мог ей сказать. И я промолчал. Остальное она узнает сама.
