поэтому радуюсь каждой секунде рядом с ним. Быть его женой – блаженство. В чистом виде. Как же он заботлив и терпелив.
В ожидании осуществления планов Игоря, мы много разговариваем. Мне нравится слушать о будущем, каким его видит он. Полное радужных перспектив, оно наполняет меня энергией и силой. А может, всё дело в мужчине рядом со мной.
Теперь я знаю, что значит «быть замужем». За мужем. Теперь это моё любимое место.
День ото дня я чувствую прилив бодрости. Становлюсь сильнее, а боли отступают. Я словно становлюсь здоровее. И Игорь радуется этим переменам.
Я не говорю ему, что это, напротив, очень плохой знак. То, что я слышала об этом эффекте много раз за прошедшие три месяца в длинных больничных коридорах. То, что в моём случае облегчение – это окончание пути.
Тело устало бороться с опухолью и готовится к покою.
В день, когда я чувствую себя просто великолепно, я отпускаю все тревоги.
– Игорь, – улыбаюсь мужу. – Мне нужно тебе сказать что-то важное.
– Я весь внимание, любовь моя.
– Скоро всё закончится, Игорь, – тихо говорю ему, и на его лице вспыхивает негодование. – Не злись на меня, ладно? Ты подарил мне такое счастье, что мне не обидно умирать. Мне очень нравится быть твоей женой, Игорь. Это моё самое любимое занятие. И мне жаль, что я не решилась сразу, как ты предложил. Я очень сильно люблю тебя. Помни это, ладно? Помни и будь счастлив. Когда будешь готов, иди дальше не оглядываясь. Я больше всего на свете хочу, чтобы ты был счастлив, когда меня не будет рядом.
– Я никогда не отпущу тебя, Арина Сергеевна, – он опускается на пол, на колени, рядом со мной. – Никогда. Мне никто не нужен. Только ты. И я буду счастлив, потому что ты будешь со мной, хорошая моя. Всегда.
– Мне очень жаль, Игорь, – я всхлипываю, – я буду оберегать тебя. Я верю, что моя душа никогда не покинет тебя... А тело... Оно просто устало, понимаешь?
Я перехожу на еле слышный шёпот. Игорь стискивает меня в своих объятиях.
– Ты должна быть со мной! Я не отпущу тебя! Ты должна бороться! Ты не бросишь меня!
– Иногда решает судьба. – возражаю ему. – Ты должен отпустить меня. Я устала...
– Тебе придётся потерпеть, Арина Сергеевна! Потому что я не могу потерять тебя... – Для верности он качает головой, – и не потеряю.
Какой же он упрямый! Мне бы хоть каплю его твердолобости! Уверена, я не оказалась бы в этом месте.
Игорь быстро поднимается и устраивается на койке. Притягивает меня к себе на руки. Смотрит долгим пронзительным взглядом. Медленно целует. Так, что я ощущаю всю его боль.
А потом он просто держит меня.
Тьма, сгущаясь вокруг меня, кажется мне непреодолимой. Но я счастлива. И улыбаюсь.
Несмотря на тяжесть момента, я не захотела бы пожелать другого конца.
Умирать в руках любимого человека – это почти счастье.
55. Любовь
Семь лет спустя.
Смотрю на мраморное изваяние в полный рост и не могу отвести взгляда. Красивая, молодая... Разве это справедливо, что всё, что от неё осталось, – это белоснежный памятник рядом с деревцем магнолии, усыпанным в это время года такими же белоснежными цветками?..
Лёгкий апрельский ветер доносит до меня дивный аромат цветов. Даже не знал, что магнолии могут цвести в Подмосковье!
– Арине бы понравилось, – хмуро кивает Никита на дерево, за что заслуживает толчок локтем от своей невесты. – Ай, Кать, да что я сказал-то опять не так?
Я бросаю на них строгий взгляд, но всё же ухмыляюсь. Дети – они и после восемнадцати ещё такие дети! Хоть и живут теперь отдельно. Вместе. Под одной крышей.
Забавно, что меня поначалу так коробил этот факт. Считал это едва ли не аморальным. Но... принял. Так многое принял. Пришлось.
Иногда у тебя просто не остаётся другого выбора, кроме как принять свою судьбу.
– Игорь, нужно оградку покрасить, – привлекает моё внимание тихий голос.
– Найму рабочих, Ирина Павловна, – киваю женщине.
Она недовольно кривится. Столько лет прошло, а замашки так остались прежними.
– Игорь, Арина бы хотела, чтобы ты сделал это сам.
С горечью смотрю на женщину. Неужели нужно обязательно манипулировать мною такими грязными методами?
– Бабуль, отстань, – с лёгкой улыбкой говорит Катюша. – Это не такая проблема воспользоваться услугами рабочих, когда есть такая возможность.
С возрастом Катя действительно становится всё больше похожа на мать. Она гладит рукой прохладный глянец мраморной плиты, поправляет охапку красных роз в высоком вазоне, бросает взгляд на фото и поворачивается ко мне.
– Мы, наверно, пойдём в машину, а то прохладно ещё.
– Конечно, Катюш, – я протягиваю ей ключи, – спасибо.
Смотрю, как она катит лёгкую прогулочную коляску по дорожке между стройными рядами могил, как Никита идёт рядом, оживлённо что-то рассказывая, как они тормозят и синхронно склоняются над ребёнком, поправляя розовый плюшевый пледик с медвежатами.
– И всё-таки, Игорь, я думаю, что нужно сделать это самим. – снова подаёт голос женщина рядом. – Если бы Арина была здесь...
– Арины здесь нет, – говорю резче, чем планировал, – Ирина Павловна, давайте закругляться.
Скупо касаюсь плавного изгиба памятника, хочу уйти, но снова возвращаюсь взглядом к женской фигуре, отлитой в мраморе, и зачарованно смотрю, как трепещут нежные лепестки магнолий на ветру.
– Прощайтесь, Ирина Павловна, я пойду не спеша.
– Спасибо, Игорь.
Я не рассчитываю, что сейчас она сможет закруглиться быстрее, чем в любой предыдущий приезд. А учитывая, что сегодня годовщина смерти близкого нам человека, так и вовсе.
Иду, ускоряясь, стараясь быстрее выгнать из памяти белый мрамор, что упрямо стоит перед глазами.
