Я поднимаю голову к небу, моргая, чтобы сдержать слезы. Тесса подходит ближе и протягивает руку, чтобы обхватить мое лицо. Она тянет мою голову вниз, пока я не смотрю на нее.
— Эш, не плачь.
— Черт возьми, я не плачу. Просто мне что-то попало в глаз.
Она смеется над моей ужасной попыткой отыграться. — Это всего лишь один месяц, верно?
— Верно. Все закончится раньше, чем мы успеем оглянуться.
Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам, целуя ее так, чтобы, надеюсь, передать все, что я чувствую. Когда мы расстаемся, ее щеки розовеют.
— Я люблю тебя, Вишневая бомба. А теперь иди и будь невероятной, какой я тебя знаю.
Она целует меня еще раз, затем берет у меня свои сумки и идет к даме, ожидающей ее у двери. Прямо перед тем, как войти, она оборачивается и машет мне с улыбкой на лице, которую я собираюсь сохранять все время, пока ее не будет. Улыбка, которая говорила, что она собирается встретиться лицом к лицу с травмой своего прошлого, и она собирается победить это.
Она собирается победить это.
32
ТЕССА
Месяц спустя
— Я не могу поверить, что ты сегодня идешь домой, — хнычет моя соседка по комнате Пейсли. — Я буду скучать по тебе.
Укладывая свои вещи обратно в чемодан, я улыбаюсь. Последний месяц не обошелся без борьбы. Потребовалось много работы, чтобы заставить меня открыться, не говоря уже о том, чтобы добиться реального прогресса.
Пейсли приехала сюда пару недель назад, и она стала для меня как младшая сестра. Сначала она тоже не хотела быть здесь. Уединение. Давление, заставляющее говорить о вещах, которые вызывают у вас дискомфорт, которые вызывают мучительные чувства и воспоминания. Со всем этим нелегко справиться, но у нее была я, чтобы помочь ей пройти через это.
Когда я вспоминаю, какой я была, когда попала сюда, в сравнении с тем, что я чувствую сейчас, я почти как другой человек. Как бы мне не хотелось это признавать, все были правы. Мне нужна была помощь. Мне нужно было научиться справляться с сексуальными нападениями, предательствами, насилием, свидетелем которых я была. Мне нужно было научиться справляться, иначе это просто продолжало контролировать мою жизнь.
Как только мои сумки упакованы, я спускаюсь вниз, где меня ждут все консультанты и другие пациенты. Когда я вхожу, все начинают хлопать — аплодируя не только моему окончанию программы лечения, но и тяжелой работе, которую я приложила, чтобы достичь того, чем я являюсь. Слезы наворачиваются на мои глаза, и гордость наполняет мою грудь. Пейсли обнимает меня и крепко прижимает к себе.
— Для меня большая привилегия и честь вручить Тессе Каллахан этот сертификат об окончании, — объявляет Даниэль, мой любимый терапевт, подходя ближе и вручая его мне. — Я так горжусь тобой, Тесс. Вы сделали работу не только для людей, которых вы любите, которые хотели, чтобы вам стало лучше, но и для вас самой. Мы действительно будем скучать по тебе здесь.
Объятия, которые она мне дарит, звучат по-другому, и я не хочу их отпускать. Даниэль — та, кто действительно достучался до меня в самом начале. Я хотела стать лучше, но, честно говоря, не верила, что смогу. Я думала, что зашла слишком далеко. Слишком сломленная. Слишком безнадежная. Она показала мне, что возможно быть лучше, чем мое прошлое, и я никогда не смогу отблагодарить ее или кого-либо из присутствующих здесь удивительных людей в достаточной степени.
После того, как я попрощалась со всеми, Пейсли провожает меня до входной двери. К тому времени, как мы туда добираемся, она уже плачет.
— У тебя есть мой номер, верно? — Я спрашиваю, и она кивает.
— И ты собираешься вернуться, чтобы навестить меня?
Я улыбаюсь. — Конечно. Я буду здесь на твоем выпускном, если ты пообещаешь мне, что будешь есть.
Проблема Пейсли отличалась от моей. Она страдает от анорексии, и это первая программа лечения, которая действительно начала ей помогать. Клянусь, люди здесь подобны волшебству. Они заставляют вас чувствовать, что вы значимы, и в то же время учат вас тому, как быть значимым для себя.
— Я обещаю.
Притягивая ее ближе, я обнимаю ее, чтобы показать ей, что, хотя меня здесь не будет, я всегда буду доступен для нее. Когда мы отъезжаем, я машу всем остальным и хватаю свои сумки. В ту секунду, когда дверь открывается, я вижу Ашера, стоящего в конце дорожки, прислонившегося к своей машине, и от одного его вида у меня замирает сердце.
Я вскрикиваю, когда мое волнение возрастает, и мои чемоданы остаются брошенными, когда я убегаю. Как только я оказываюсь достаточно близко, я прыгаю в объятия Ашера. Он легко ловит меня и зарывается лицом в мою шею, вдыхая мой запах.
За последний месяц он выполнил свое обещание. Каждую неделю он совершал сорокапятиминутную поездку, чтобы навестить меня, и мы разговаривали по телефону три раза в неделю. Но это — знать, что нет ограничений по времени, и я могу уйти с ним — это такое приятное чувство.
— Ты оставила свои вещи у двери, — бормочет он.
Я хихикаю. — Мне все равно.
Проходит еще пара минут, прежде чем я отпускаю, но когда я это делаю, я возвращаюсь, чтобы забрать свои вещи. Пейсли стоит в дверях с потрясенным выражением лица.
— Ты серьезно забила Ашеру Хоторну.
Широкая улыбка растягивается на моем лице, когда я оглядываюсь на своего парня. — Нет, малышка, Ашер Хоторн забил мне.
***
Всю дорогу домой все, о чем я могу думать, это вернуться к нему домой и в его постель. Мы говорим обо всем, что я пропустила, и обо всех вещах, на которые я не хотела тратить время во время наших коротких визитов. Наши руки остаются крепко сцепленными, когда он миллион и один раз говорит мне, как он горд, и, честно говоря, я тоже горжусь собой.
Когда я приняла все эти таблетки, я была в отчаянии. Я искренне верила, что единственный способ сбежать — это либо притвориться, что все в порядке, либо заставить все это исчезнуть — включая меня. Последний месяц показал мне, насколько я на самом деле ошибалась.
Мы заезжаем на парковку, и я счастливо вздыхаю, понимая, как сильно я скучала по этому месту. Мы с Ашером выходим из машины. Он хватает мои чемоданы с заднего сиденья, пока я спешу к лифту. Когда он видит, что мне не терпится подняться наверх, он смеется.
— Ты как моряк, вернувшийся с боевого дежурства.
Я кладу руку на бедро. — Прошел месяц, Ашер. Целый чертов месяц!
Он хихикает. — Не напоминай мне. Моей руке нужен перерыв.
Мы заходим в лифт, и как только двери закрываются, он прижимает меня к стене и целует так, словно это действительно дает ему жизнь. Я стону в его рот, выгибая бедра, чтобы прижаться к нему. Он отстраняется и прижимается своим лбом к моему.
— Черт возьми, я так сильно хотел это сделать.
— Тогда почему ты остановился? — Я тяжело дышу.
Он отступает назад как раз в тот момент, когда открываются двери, и крики удивления пугают меня до чертиков. У меня отвисает челюсть, когда я захожу в гостиную, видя, что все мои любимые люди ждут меня там. Келлан, Таннер, Оукли и Мика стоят сзади, неприлично подняв руки в воздух. Чарли и Скай стоят в стороне, наблюдая за ними с веселыми ухмылками. У Леннон и Колби самые широкие улыбки… почти. Мое сердце разрывается, когда я вижу ее. Впереди и в центре, с самым гордым выражением на лице, моя сестра.
— Что ты здесь делаешь?
Влажный смех эхом вырывается из нее, когда она подходит, чтобы обнять меня. — Ты действительно думаешь, что я не приеду на твое возвращение? Будь серьезной, Тесс.
Я принимаю ее объятия и оглядываюсь на Ашера. Он закатывает глаза, когда слышит мой безмолвный вопрос.
— Они здесь только на выходные, — говорит он мне. — У меня уже забронирован рейс, чтобы вернуть их в колледж в воскресенье.
Мои брови хмурятся. — Их?
Нокс, Грейсон и Саванна, спотыкаясь, выходят из кухни, и Зейн не отстает. Они все останавливаются и смотрят туда, где стоим Ашер и я с Делейни. Саванна фыркает и скрещивает руки на груди.
