Я грустно улыбаюсь ему. От вчерашней злости на брата не осталось и следа. И теперь я даже его понимаю, потому что сама сижу и злюсь на нашего предприимчивого дядю Петю.
Сволочь! Так бы и врезала кому-нибудь!
Уже позже, когда я собираю вещи и навожу порядок в комнате, Тим замечает мою нервозность.
— Дин, что случилось? — растерянно спрашивает он, проверяя спросонья свой телефон. — Опять брат быкует, да?
Недолго думая, я рассказываю ему все, что узнала от Оли и Кости.
— Полляма? — Чемезов и бровью не ведет. — И всего-то?
— Я сейчас тебя стукну! — угрожающе смотрю на Тима. Гнев бурлит у меня в крови, не находя выхода. — Если для тебя такая сумма — ерунда, это не значит, что и для других также. Ты же видишь, как я живу! — развожу руками, обращая его внимание на убогий интерьер моей комнаты.
— Я вижу. Ты хорошо живешь, — успокаивающе произносит Тим.
— Издеваешься?
Он качает головой.
— Даже не думал. У тебя есть дом, который ты считаешь своим, есть семья, есть два брата, готовые начистить морду любому, кто тебя обидит. А бабки — это просто бабки.
— Которых у нас нет, — замечаю я.
— Может, я смогу помочь, — задумчиво произносит Тим.
Я выступаю вперед, упирая руки в бока.
— Я тебе не за этим рассказала! Я просто с тобой поделилась! — говорю в свое оправдание.
— Я понимаю. Но я хочу помочь.
— Ты с ума сошел? Ты готов отдать такие деньги посторонним людям?
— Как это посторонним? — недовольно говорит Тим.
— У тебя что реально есть полмиллиона? — с сомнением смотрю на него.
— Я что похож на мажора? — усмехается он. Я хлопаю глазами. В смысле? А что, нет? — Дин, — Тим качает головой, — у меня нет полмиллиона. Но я поговорю с отцом.
— А отец у нас… — вопросительно смотрю на него.
— Пластический хирург.
— Ого, — его ответ застает меня врасплох.
Я ведь даже стала забывать, насколько мы с Тимом разные.
— Да, яблоко упало далековато от яблони, — Тим по-своему растолковывает выражение моего лица.
— Наверное, иметь таких успешных родителей — большая ответственность? — предполагаю я.
Тим пожимает плечами.
— Наверное. Хорошо, что я безответственный, да? — улыбается он.
— Это не так. Взять хотя бы то, как ты переживаешь за брата.
— Ладно, хорош, — тянет Тим и трет лицо.
— Ты очень странный, — замечаю я. — То тебя хлебом не корми, дай повыпендриваться, а как начинаешь тебя хвалить за дело, сразу — ладно, хорош, — передразниваю его.
— Так что? Ты не против, чтобы я поговорил с отцом? — Тим наклоняет голову.
— Не знаю. А что, он вот так просто даст тебе деньги?
— Думаю, да. Ведь я скажу ему, что очень хорошим людям нужна помощь. Врачам же свойственно сострадание и все такое. Я уверен, он не откажет.
— Это очень большая сумма.
— Но она у него есть. Тут проблема в том, согласится ли твой брат принять помощь.
— Да, пожалуй, это будет самое сложное. Он не возьмёт подачки, но если дать ему в долг, взять с него расписку, может, и прокатит.
— Расписку? — Тим недоверчиво морщит лоб.
— Да. Иначе Костя пошлет нас к черту. И снова тебе врежет.
— В свое оправдание могу сказать, что я нарочно не стал защищаться.
— Ну а мы привыкли защищаться и защищать друг друга. Что бы ни случилось — своих людей надо беречь, держать близко-близко и никому не позволять их обижать, — говорю я.
Тим отрывает взгляд от телефона и смотрит мне в глаза.
— Хотел бы я стать одним из них.
— Давай дерзай, у тебя неплохие шансы, — я улыбаюсь ему. — Что ты там пишешь? — интересуюсь, заметив, как пальцы Тима порхают по экрану.
— Хочу сделать доставку. Кофе, яйца Бенедикт и панкейки. Ты будешь? — спрашивает он. Я теряю дар речи и смотрю на Тима широко раскрытыми глазами. — Шучу, — Тим качает головой, смеясь над моей реакцией. — Я пишу отцу, чтобы позвонил мне, когда у него будет время.
— Ох, ясно.
— Денежные средства по договору займа… — бубнит Тим через пару минут. Я заглядываю в его телефон. Он изучает, как составляется расписка. — Капец, и почему вы, Арсеньевы, такие трудные?
Глава 34. Дина
Два месяца спустя…
— А чего собака лаяла так долго? — спрашивает Тим, переворачиваясь на бок.
Я вытаскиваю из уха наушник и ставлю видео на паузу.
— Там к Косте кто-то пришел. Час уже сидят, — прислушиваюсь к низким мужским голосам, доносящимся из кухни.
— А-а-а, — потягивается Тим, — у меня все кости болят от этой кровати.
— В прошлый раз ты говорил, что она тебе нравится, — напоминаю ему.
— Она мне нравится. Просто, по ходу, это не взаимно, — дурачится он, глядя в потолок. — Дин, что вчера было?
Его беспомощный вид веселит меня.
— Ты накидался с моим братом и его дружками и чуть не проиграл Яну в карты свою тачку, — предполагаю я.
— Точно. Мальчишник. Вечер покера, — вспоминает Тим. — Да, вы в Дубовниках умеете отрываться. А я совсем пить разучился. Сейчас бы мисо-супчик, и я бы ожил, — он гладит себя по голому животу.
— Чего нет, того нет. Единственное, могу поставить чайник и сделать тебе дошик. На вкус — даже лучше твоего носочного супа, — предлагаю Тиму, наморщив нос.
— Ты просто не понимаешь его специфический вкус. Я бы сейчас взял и прямо — оп-оп, — он изображает, как пьет из тарелки свой противный мисо-суп. — А потом кусочек тофу так палочками — оп, — показывает пальцами, после чего снова гладит себя по прессу и переходит на китайский акцент: — Халасё.
— Палочки у нас есть, кстати, лыжные. До водонапорки сгоняй коньковым, вся дурь из тебя сразу выйдет, — продолжаю издеваться над парнем.
— Это все твой братан. Я ему говорил, чтобы он мне больше не наливал. А он, — Тим кривит рот, — ты Костяна уважаешь? — пародирует Яна. — Ну а я же уважаю.
— Интересно, что по этому поводу говорит твоя печень? — подкалываю его.
— Она со мной больше не разговаривает.
— Да, Тимберлейк, это тебе не по барам гулять, — смеюсь я.
— Хоть ты меня так не называй! — морщится Тим над тем, как Ян искаверкал его имя.
— А как мне тебя называть? Джастином? — дразню его.
— Я тебя не слушаю.
Тим берет подушку и кладет ее себе на лицо.
— Ладно, — забираю у него подушку. — Пойду всё-таки заварю тебе бич-пакет.
— Ты знаешь, я так радовался, когда ты родилась, — мечтательно произносит мой парень.
— Тебе был годик, и мы не были знакомы.
— Ну и что? Я уже тогда знал, что где-то в Дубовниках, самом лучшем месте на земле, есть одна заботливая девочка, которая не даст мне умереть с бодунища.
Тим обнимает меня, утыкаясь лицом в бедро.
— Не подлизывайся! — в шутку толкаю его. — Хорошо, что длинные выходные! Ну вот как бы ты за руль сел?
— Ты бы меня повезла, — бормочет Тим.
— Ну да, без прав, до первого поста!
— Права — это всего лишь бумажка, — философски замечает он, глядя на меня. — Ты же так говоришь про свидетельство о браке.
— Ты ещё пьяный, да? — качаю головой. — Смешались в кучу кони, люди…
— Я знаю, это Лермонтов! — Тим приподнимает голову. — Только не знаю, откуда я это знаю.
— Наверное, генетическая память.
Я забираюсь на кровать, встаю в полный рост и тянусь к окну.
— Оу, какой чудный вид отсюда открывается, — Тим заглядывает мне под сорочку.
— Дурачок, — я смеюсь над его выходкой, зажимая подол ногами.
— Дин, а Дин? — Тим обхватывает мои лодыжки и ведет ладонями вверх.
— Отпусти! — дергаю ногой. — Дай форточку открою. Фан на всю комнату!
Тим с тяжелым вздохом отпускает меня.
— А вы, девочки, чем вчера занимались?
— Тебе лучше не знать.
Открыв окно, я с наслаждением вдыхаю свежий прохладный воздух.
— В смысле? — настораживается Тим, приподнимаясь на локте.
Я опускаюсь и взъерошиваю его волосы.
— Да ничем мы не занимались! Оля в положении. Какие у нас могли быть развлечения? Пришли две ее подружки, мы сидели, потом лежали, смотрели все части "После" и объедались вкусняшками.
