Рокко - Сара Кастиль

— Об этом позаботились.

— Позаботились? — Её голос повысился в тоне. — Как об этом можно позаботиться, если у нас даже не было возможности позвонить?

— Доверься мне.

— Я действительно доверяю тебе. — Она потёрла лицо руками в наручниках. — Я просто хотела бы, чтобы ты сказал мне об этом в полицейской машине.

— Не собираюсь обсуждать наши дела при копах, которые подслушивают у входа.

— Почему ты вообще затеял эту драку? — Грейс вздохнула и откинулась на спинку скамейки. — Это были просто слова, и с Габриэль всё было в порядке.

— Он назвал тебя…

— Уродиной, — вздохнула она. — Не то чтобы я не слышала этого раньше.

— Ты не уродина, — горячо сказал он. — Ты прекрасна. Внутри и снаружи.

— Может быть, ты видишь только то, что хочешь видеть.

— Я вижу правду. — Его челюсть сжалась.

— Ну, ты мог бы справиться с этим по-другому. Насилие — не единственный способ решения проблем.

— Говорит женщина, которая сидит здесь со мной в полицейском участке, потому что она напала на мужчину в тёмном переулке. — Уголки губ Рокко дрогнули. — Должен признать, нет ничего горячее, чем наблюдать, как твоя девушка, выступающая против насилия, выбивает всё дерьмо из парня через два дня после того, как угрожала парню в трейлерном парке пистолетом, и через две недели после того, как чуть не выстрелила какому-то ублюдку в грудь.

— Я не выбивала из него дерьмо, — возмущенно сказала она. — Это была самооборона. Он собирался присоединиться к своим друзьям, которые причиняли тебе боль.

— Было бы весело.

Грейс не нравилось думать о Рокко в драке с шестью парнями. Даже сейчас его глаз был опухшим, а на лбу запеклась кровь из длинной раны, которая, она была уверена, оставит шрам. Но ей также не нравилось, как легко ей было ввязаться в драку. Она, не колеблясь, применила свои приёмы Крав-мага против одного из нападавших, и если бы Майк не подоспел, она бы продолжала сражаться, пока все не оказались бы в безопасности.

— Мой любимый момент, когда ты пнула парня, который назвал тебя уродиной, — продолжил он. — И сказала ему, что важно то, что внутри.

— Это кошмар эпических масштабов. — Она провела руками по лицу. — Дино должен был встретиться со мной и действовать как телохранитель, а не нападать на тебя с пятью своими друзьями и пытаться убить тебя. По крайней мере, теперь он не захочет жениться на мне.

— Вау. Тпру. Что? — Рокко подскочил на скамейке. — Жениться на тебе? Какого хрена?

— Папина идея, — вздохнула она. — Очевидно, ему нужен союз, иначе семья будет уничтожена. Я всегда думала, что он шутит, когда знакомил меня с сыновьями своих друзей. Или это было просто принятие желаемого за действительное с его стороны. Но нет. Вчера в больнице он сказал мне, что собирался женить меня на Бенито до того, как Бенито был убит, и теперь я должна выйти замуж за его брата, Дино.

— Он собирается принудить тебя к браку? — Руки Рокко сжались в кулаки.

— Не физически. Он значительно намекнул, что семья будет разрушена, если мы не заключим союз, и люди будут умирать. Он говорит, что, конечно, я захочу защитить свою семью, и вот как это сделать.

Тишина.

— Разве ты не собираешься спросить меня, что я собираюсь делать?

— Нет. — Он откинулся назад, слегка отодвинувшись от неё. — Ты сделаешь то, что должна делать.

— Ты не будешь сражаться за меня? — Она знала, что спрашивать глупо, но после разговора с отцом ей нужно было знать, как она относится к нему и действительно ли Чезаре имеет над ним ту власть, о которой думал её отец.

— Если ты чувствуешь, что должна выйти замуж за этого testa di cazzo (*урода, итал., прим. перев.), тогда я не буду тебе мешать. — Он поёрзал на скамейке, опустив руки в наручниках между ног.

— Действительно? — шумно выдохнула она. — Ты просто будешь стоять в стороне и смотреть, как я выхожу замуж за грёбаного Дино Форзани? Ты справишься с этим? После всего, что было между нами?

— Ты не ругаешься. — Рокко бросил на неё настороженный взгляд.

— Я, блядь, буду ругаться сколько угодно, если ты будешь вести себя как мудак. — Она не знала, почему вдруг так разозлилась, но мысль о том, что он так легко откажется от неё, что, возможно, он не испытывает к ней тех же чувств, что и она к нему, зажгла в ней огонь. Может быть, ей стоит просто задать вопрос, который вертелся у неё на кончике языка. Если ему было всё равно, то что она пыталась спасти?

— Грейс. — Страдальческое выражение появилось на его лице. — Есть вещи, которых ты не знаешь, вещи, которые я сделал с тех пор, как мы расстались. Ты не смогла принять это в прошлый раз…

— Я только что пнула мужика по яйцам и заставила его кричать, Рокко, — огрызнулась она. — Я чуть не застрелила кое-кого. Я устроила здесь свою жизнь, когда мне было всего восемнадцать. Я кажусь тебе той же девчонкой, какой была в Нью-Йорке?

— Да. Внутри ты такая же, — тихо сказал он. — Красивая и храбрая. Ты просто никогда не видела того, что видел я.

— Вот что я получаю за примирение с моим отцом, — пробормотала она, поворачиваясь, чтобы он не видел, как у неё на глазах выступили слёзы. — Я открыла дверь в мир мафии, и теперь я прикована наручниками к скамейке посреди полицейского участка, собираюсь отправиться в тюрьму, или, если я выйду, меня принудят к браку с мужчиной, которого я не люблю, и человек, о котором я забочусь, собирается просто отпустить меня.

— У тебя есть выбор, Грейси. Всегда был.

— Ты имеешь в виду сбежать? — фыркнула она. — Я больше не тот человек. Думаю, я поняла это сегодня вечером в переулке. Я боец. И на самом деле меня беспокоит не насилие. Это насилие ради насилия. Насилие, от которого страдают невинные люди. Но если вы защищаете кого-то, кого любите или о ком заботитесь, или защищаете себя, тогда это простительно. Есть серая область, которую я не могла видеть после смерти мамы. — После смерти её матери она не хотела иметь ничего общего с насилием — никаких игровых драк, никаких жестоких видеоигр, никаких драк с игрушечным оружием с Томом. Она не могла смотреть шоу с оружием или кровопролитием, и то, что её отец был членом жестокой преступной организации — той же организации, которая была ответственна за смерть