департамент ищет. Тревога объявлена. Будем надеяться, что нам позвонят.
— А что, если я просто поеду в город? Может быть, я наткнусь на нее. Может, она пошла в магазин или за рождественскими покупками. Она сказала, что вернется до моего появления. Сейчас почти пять.
— Будет лучше, если ты останешься здесь, — сказала Уинн. — На случай, если нам понадобится информация.
— Ты можешь позвонить мне, — мои глаза слезились. — Пожалуйста. Пожалуйста, не заставляй меня сидеть здесь и смотреть. Если бы это был Хадсон…
— Хорошо, — она глубоко вздохнула. — Хорошо. Держи свой телефон поблизости.
— Буду, — я сделала шаг, но прежде, чем я смогла уйти, рука Нокса вырвалась и обхватила мой локоть.
— Подожди, милая.
— Что? — я повернулась. — Ты тоже идёшь?
— Мы должны рассказать Уинн всю историю.
— Какую историю? — спросила она.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять все по его лицу. Затем меня осенило, и мой желудок сделал кульбит.
Оливер. Мои родители. Женщина, которая пыталась шантажировать их ради денег.
— Думаешь, это связано? — спросила я Нокса.
— Я не знаю, — его лоб нахмурился. — Но, если это так, Уинн нужна правда.
Всё это время мы ждали, что мои родители свяжутся с нами. Мы терпели их молчание, надеясь на лучший исход. Но что, если это было ошибкой? Что, если бы Дрейк был мишенью в течение нескольких месяцев? Что, если бы мы могли предотвратить это?
— Мемфис, — Уинн положила руку мне на плечо, вырывая меня из моих мыслей. — Поговори со мной.
— В прошлом месяце, накануне Дня благодарения, мои родители появились в Куинси. Наши отношения… натянутые. Они приехали, потому что одна женщина шантажировала их. Она угрожала раскрыть имя отца Дрейка. Рассказать людям, кто его отец.
— Кто его отец? — спросила она.
Я посмотрела на Нокса.
Нокс был отцом Дрейка. По всем важным параметрам Нокс был отцом Дрейка.
У них просто не было общего ДНК.
— Его зовут Оливер Маккей, — сказала я, а затем рассказала ей всю историю.
Уинн положила руки на бёдра.
— Могли ли они забрать Дрейка? Оливер, его жена или её семья?
— Я не знаю, — может быть, он им всё-таки был нужен. А может, это было наказание жены Оливера за его неверность.
— Скорее всего, он у Джилл, — сказала Уинн. — Ты сказала, что она его любит. Хозяйка детского сада подтвердила, что Дрейк — её любимчик. Учитывая это, я думаю, что она, вероятно, перегнула палку. Она взяла его на прогулку в парк, в центр города или в гости к другу.
— Но… — Нокс озвучил сомнения, написанные на лице Уинн.
— Мне нужно знать, что случилось с женщиной в Нью-Йорке, — сказала она.
— Хорошо, — Дрожащими руками я пролистала свои контакты и нашла имя своего отца. Я набрала его и поднесла телефон к уху, затаив дыхание, когда раздался гудок. Моё сердцебиение было таким громким и сильным, что я почувствовала, как пульс пробивается по венам.
— Мемфис, — ответил он.
— Что случилось с женщиной, которая тебя шантажировала?
— Ты дала понять, что тебя не волнует исход. У тебя был шанс…
— Мой сын пропал, — мой голос надломился. — Что случилось? Пожалуйста.
— Что значит пропал?
— Просто скажите мне! — я выкрикнула эти слова, моя способность здраво мыслить начала ослабевать.
Прежде чем я успела услышать ответ отца, Нокс вырвал телефон у меня из рук.
— Говори. Сейчас же.
Слеза скатилась по моей щеке, когда я уставилась на Нокса. Его челюсть сжалась, а ноздри раздулись от того, что сказал мой отец. Затем он опустил трубку от уха и завершил разговор.
— Что?
— Он отказался платить. Сказал ей, чтобы она отвалила. С тех пор от неё ничего не слышно.
— О, Боже, — я поднесла руку ко рту, чтобы сдержать рыдания.
Как я могла быть такой глупой? В последние недели я позволила себе надеяться. Я позволила себе быть слепой. Мой отец никогда не собирался помогать мне. Ни разу.
Я уже собиралась рухнуть на тротуар, когда сильная рука обхватила меня за спину, удерживая на ногах.
— Он раскрыл её блеф. А она — его.
— У него есть её имя? — спросила Уинн.
Нокс покачал головой.
— Нет. Он не знает, кто она.
— Это моя вина, — прошептала я. — Я должна была разобраться с этим сама.
— Нет. Это не твоя вина, — Нокс взял моё лицо в свои руки, его большие пальцы яростно вытирали слезы. — Мы приняли это решение вместе.
— Это было неправильным решением.
Страдание на его лице только заставило мои слезы падать быстрее, — я знаю.
— Что нам делать? Где он?
— Мы найдём его, — Нокс притянул меня к своей груди, крепко прижимая к себе, пока говорил с Уинн. — Что нам делать?
— Я знаю, что вы не хотите этого слышать, но мне нужно, чтобы вы оба подождали.
Я зарычала в грудь Нокса, ужас перерос в разочарование и отчаяние.
— Я не могу сидеть в этой машине и ничего не делать. Я не могу смотреть, как матери заходят в садик и забирают своих детей. Я не могу.
— Идите в город, если хотите, — сказала Уинн. — Но у нас много людей, которые ищут Джилл. Я свяжусь с командой и скоро вернусь с обновленной информацией.
— Тогда пойдём, — он отпустил меня и взял за руку, потянув за собой по тротуару, когда мы направились в сторону Главной улицы.
Первые два квартала мои ноги были ватными и шаткими, но потом они начали согреваться, и мои шаги стали увереннее. Мы шли молча, но с каждым шагом приглушенный крик в моей голове становился всё громче.
Если мой отец не знал, кто эта женщина, которая пыталась его шантажировать, то был один человек, который мог бы.
Я остановилась так резко, что моя рука выскользнула из крепкой хватки Нокса.
— Что случилось?
— Мы должны узнать, кто была эта женщина. Даже если это не она, мы должны узнать, — время зарывать голову в песок прошло. Я совершила ошибку, думая, что в Монтане я была недосягаема. Возможно, это не имеет никакого отношения к шантажу, но я не собиралась рисковать.
— Ты собираешься позвонить Оливеру, — догадался Нокс.
Я кивнула и достала свой телефон, найдя номер, который я скрыла под вымышленным именем.
— Да, — ответил он, его голос был таким же холодным, как зимний воздух.
— Кто знает о нас?
— Никто.
— Кто-то, — поправила я. — Потому что кто-то пытается шантажировать мою семью деньгами, чтобы сохранить в тайне отцовство моего сына. Кто?
— Черт, — шипел он.
— Кто это, Оливер?
— Я не знаю.
Моя ярость разгорелась.
— Не смей мне лгать. Это касается моего сына. Я обещала тебе молчать, я ушла, но ты мне скажешь. Или
