Ознакомительная версия.
Правда, чтобы поддержать имидж хозяйственного и самостоятельного фермера, он ворчал, что это баловство одно. Когда комп подарили сыновьям, он брюзжал, что они слишком много времени проводят зря, но в душе был доволен, что парни такие умные и без проблем разбираются в сложной технике.
Свадьбу сыграли в октябре, слишком скромную по мнению родни жениха и непомерно роскошную по меркам родни невесты. Невеста была в светло-кремовом платье до пят, расшитом по подолу серебристыми розами, а жених – в строгом черном смокинге. Даше не хотелось шить что-то однодневное, она думала купить готовый симпатичный костюмчик, чтобы можно было носить его и после свадьбы, и лишь категорическое требование жениха заставило её заказать это удивительно красивое, но такое непрактичное платье.
К удивлению Якова, ожидавшего от своей свидетельницы какой-нибудь неприличной шутки или бестактности, Вера была сама деликатность и обаяние. Одета она была в строгое, до пят, темно-синее платье, подчеркивающее цвет её глаз. Яков впервые заметил, какие же у неё красивые озорные глаза. Она произносила веселые тосты, не давала пьяным гостям говорить пошлости, уверенно вела всю свадьбу и под конец даже удостоилась похвалы от придирчивого шафера.
Когда он снисходительно похвалил её за проявленное чувство меры, она кинула на него испепеляющий взгляд и нахально заявила:
– Да уж, постаралась! Хоть и тяжеленько пришлось! Если бы еще кто помогал, а то бестолковый свидетель только изрядно мешал, все путался под ногами! Но решение жениха, пригласившего к себе в шаферы полного кретина, увы, изменению не подлежит!
Вытерла с глаз воображаемые слезы и удрала, не дав возмущенному кретину высказать ей и сотой доли того, что накопилось в его душе.
Утром молодые уехали на Кипр, отметить медовый месяц, где еще вовсю грело солнышко и пели птички. Маша осталась со своими новыми дедом и бабкой, которые были этому очень рады.
Солнце слепило глаза. Юрий подошел к окну и повернул жалюзи. Солнечные блики заиграли на противоположной стороне. Посмотрел на часы – Яков запаздывал. Договорились на два, времени уже пятнадцать минул третьего. Это на друга совсем не походило. Наоборот, порой Яков досаждал своей старательно подчеркиваемой пунктуальностью. Юрий поморщился. Время шло, нужно было ехать в мастерскую, чтобы проверить, как идут дела. Ему совершенно не хотелось оставаться после работы, как бывало прежде, зная, что дома ждет жена.
Он улыбнулся при одной мысли о Даше. Никогда не чувствовал себя таким счастливым, полным жизни, как в последние полгода. Единственное, что его беспокоило – явное стремление жены увести разговор в сторону, едва речь заходила о ребенке. Конечно, Маша ему как родная дочь, но что мешает им завести общего малыша? Этого он понять не мог.
В коридоре послышались быстрые тяжелые шаги и в комнату ворвался Яков, стряхивая на ходу с черной водонепроницаемой куртки капли дождя. Недовольно пожаловался:
– Ну и апрель стоит! Снег стаял за одну неделю, кругом такие лужи, что пройти можно только на ходулях! С крыш льет! По улицам вода несется сплошным потоком, как в Венеции.
Юрий пожал протянутую ему влажную руку и подвел к дивану, проигнорировав отвлекающий маневр о погоде, подозревая, что сказано все это лишь для того, чтобы скрыть непривычное для Якова смущение.
– Ну, что тебе от меня так срочно понадобилось?
Огромный мужчина неожиданно замялся, и, Юрий мог в этом поклясться, слегка зарумянился сквозь темный загар. Он уже успел спуститься на плотах по верховью Чусовой, и теперь был черен, как будто загорал на Канарах. Юрий, никогда не видевший друга в таком явном смущении, с удивлением воззрился на него, ожидая объяснений. Тот нерешительно прокашлялся и наконец выдавил:
– Я тут, понимаешь… насчет Веры…
Юрий обрадовано шлепнул его по колену.
– Так, дозрел, значит!
Тот уныло согласился:
– Ага! Дозрел! Только толку-то что? Эта финтифлюшка знать меня не желает. Недавно, когда я провожал её от вас до автовокзала, заметь – пешком, не на машине, потому что, видите ли, она считает, что так гораздо быстрее! И во время этого космического перелета она мне нахально, с намеком, заявила, что, дескать, изображать из себя недотрогу – это такой крючочек для глуповатых рыбок-мужчин. И я должен быть ей благодарен, что она мне этот женский секрет раскрыла. Поскольку я предупрежден, что меня хотят поймать в смертельные узы законного брака (тут она такую зверскую рожу скорчила, что мне её жутко захотелось отшлепать!), то должен немедленно спасаться бегством. Не то проснусь в одно прекрасное утро, а в паспорте стоит штамп о поимке. Когда я возразил, что бежать не собираюсь, она у меня ехидненько так поинтересовалась, не стоит ли ей понимать это как декларацию о намерении жениться? Тут я замялся, а она оценивающе так на меня посмотрела, как, знаешь, смотрят на старую вещь, – решая, поносить еще или выбросить? И объяснила мне, что, если бы она вовремя бросилась мне на шею, то я бы удрал сразу же. Но, поскольку она своевременно этого не сделала, возникли непредвиденные осложнения (представь, это я – осложнение!) в виде моих надоедливых ухаживаний.
Юрий заинтересованно прервал этот трагический монолог.
– А ты что, действительно за ней ухаживал?
Тот неопределенно взмахнул рукой и застенчиво потупился. При его огромном росте это выглядело нелепо и даже смешно. Юрий с трудом удержался от смешка. Яков тяжело признался:
– Ну, по мере возможности. Когда она приезжала в город. Я же не знаю толком, где она живет. Хотел узнать, конечно, но она мне популярно объяснила, что не потерпит подрыва своей безупречной репутации, и чтобы я к ней в поселок не смел и носа показывать. Поселок маленький, все всё друг о друге знают, и чтобы я дискредитировать её не смел. Так что мне путь туда, как выяснилось, заказан. Не хватало еще там засветится. Мне ведь трудновато скрываться в кустах. Так что я веду себя паинькой и домой к ней не суюсь.
И продолжил прерванную исповедь:
– Когда я предложил ей броситься мне на грудь сейчас, чтобы избавиться от моих докучливых приставаний, она объяснила, что её предположение не вызывает никаких сомнений, и поэтому в практическом подтверждении не нуждается. И бросаться в мои пылкие объятья ей ни к чему. И что мне теперь делать? – он с надеждой посмотрел на более опытного в сердечных делах друга.
Юрий, никогда не слышавший от немногословного Якова таких длинных и цветистых речей, понял, что тот увяз всерьёз.
– Ну что ж, могу поделиться с тобой богатым жизненным опытом. Ты в курсе, что Даша работала с Верой в одном санатории?
Ознакомительная версия.
