— Можно просто Вероника, — говорит та, с доброжелательным любопытством разглядывая Галку.
— Галина. — Галка похожа на остановленную на скаку лошадь.
— Я смотрю, вы популярная личность, — обращается Вероника к Екатерине. — Один гость из дома, другой в дом!
— Вероника Юлиановна — владелица нескольких ресторанов, — объясняет Екатерина Галке. — А кстати, «Антоний и Клеопатра», случайно, не ваше кафе?
— Нет, к сожалению. Принадлежит конкурирующей фирме. Пока. Название удачное, мне очень нравится. Но моя «Золушка» ничуть не хуже. Правда, совсем в другом стиле. А вот цены у меня намного ниже.
— А вам программист не нужен? — с надеждой спрашивает Галка.
— Хороший?
— Очень!
— Этот товар всегда в цене. А кто он?
— Мой сын Павлик. Последний год он работал у Крайского, но вы же знаете, что с ним случилось!
— Да, слышала. Печальная история. Пусть приходит ваш Павлик, мы на него посмотрим. Сколько, говорите, он проработал у Крайского?
— Почти год! Он вам понравится! Он у меня хороший мальчик. — Галка не верит своему счастью.
— Крайский — это серьезная рекомендация. — Вероника с улыбкой смотрит на Галку. — Давайте послезавтра, в двенадцать, вот, возьмите мою карточку, там адрес и телефоны. — Она протягивает маленький белый квадратик.
— Огромное вам спасибо! — Галка прячет карточку в сумку.
— Это вам спасибо, — отвечает Вероника. — Если мы понравимся друг другу, то наше соглашение будет взаимовыгодным.
— Слушайте, девочки, — Галка почувствовала себя свободнее, — сейчас идет конкурс красавиц, давайте хоть одним глазком, а?
Екатерина включила телевизор. На экране — девушки в купальных костюмах, длинноногие, в основном блондинки, в разной степени раздетые — кто больше, кто меньше, с раскрашенными хорошенькими личиками.
— Вот что значит быть красавицей, — вздохнула Галка, — вон весь зал — одни мужики… пялятся… ни стыда ни совести… козлиная порода!
— А толку? — рассудительно сказала Вероника. — Хорошенькие мордочки им заменяют мозги… вот и торгуют, пока могут, а что потом?
— Замуж удачно выйдут… или в дом моделей, куда-нибудь во Францию или Америку!
— Несерьезно это все. Мне, например, нравится работать самой, делать деньги, крутить бизнес. А деньги — это власть! Это свобода! Кто-то очень неглупый сказал, что свобода начинается после первого миллиона, и я полностью с ним согласна. И выбирать мне нравится самой, а не ждать, пока меня выберут. Я предпочитаю торговать мозгами, а не личиком! — Она была так увлечена, так рубила воздух рукой с зажатой в ней сигаретой, что нечаянно стряхнула пепел в чашку Екатерины, вскрикнула и смутилась: — Ради Бога, извините меня! Да что это со мной сегодня? У Елены Петровны, старушки, которую я навещала, я смахнула со стола солонку. К счастью, успела подхватить. У вас — тоже! Как слон в посудной лавке!
Вероника была так мало похожа на слона в посудной лавке, что Екатерина и Галка рассмеялись. Вероника взяла со стола чашку и направилась было на кухню, но Екатерина запротестовала, а Галка решительно взяла из ее рук чашку и сама унесла ее на кухню. Через пару минут она вернулась со свежим кофе для Екатерины, и разговор возобновился.
— Сколько раз одергиваю себя, — сказала Вероника, — не могу отвыкнуть от купеческих широких жестов, особенно когда увлекаюсь. Размахиваю руками, как ветряная мельница! Сказывается отсутствие хорошего воспитания в детстве.
Поговорили на тему воспитания детей — Галка, как единственный авторитет в этой сфере, поделилась недоумением по поводу того, что своих четверых она воспитывает одинаково, а результаты разные. Павлуша — скромный, трудолюбивый и умница, серьги ей подарил, полгода деньги собирал. Близнята Лисочка и Славик — лентяи и хулиганье, а Ритка, та вообще неизвестно в кого — деловая, сообразительная, как мартышка, правда, жадина и учится плохо. А в последнее время проявляются какие-то прямо жульнические наклонности. Учительница жаловалась, что она придумала играть в какую-то там игру на деньги и втянула в игру — учительница сказала «обобрала» — два вторых класса — «А» и «Б» за один день.
— Пришлите ее ко мне, когда подрастет, — сказала, смеясь, Вероника, — нам такие нужны.
Так, предаваясь непринужденной болтовне, девушки провели еще часа два. Было уже темно, когда Вероника поднялась, сказав, как с вами ни хорошо, а идти надо.
— Домой? — спросила Галка.
— Ну что вы! — Вероника улыбнулась. — Мой рабочий день продолжается до десяти, а то и до полуночи.
— А начинается?
— А начинается в шесть тридцать. Знаете, кто рано встает, тому Бог дает! Екатерина Васильевна, я вам позвоню завтра, если позволите. Галина Николаевна, вашего мальчика я жду послезавтра в двенадцать. Адрес и телефон мои у вас есть. — Голос у нее приобрел жесткость, и Екатерина в этот момент поверила, что Вероника правит своей империей железной рукой.
Они еще минут десять прощались в прихожей, и наконец Вероника, чмокнув Екатерину и Галку в щечку, ушла. Шубку она так и не надела, несла до машины в руках. Села на заднее сиденье, сказала что-то шоферу и укатила.
— Шикарная баба, — мечтательно протянула Галка, — красивая, и с мозгами! А как шофера продержала в машине… сколько? Часа два, два с половиной… Хозяйка! А откуда ты ее знаешь?
И пришлось Екатерине выложить все — и о раненом Юрии Алексеевиче, и о том, как она была у него в больнице, и как встретила там Веронику. Она не удержалась и сообщила Галке, что Юрий сделал ей предложение. Галка не любила Юрия Алексеевича. И он платил ей взаимностью. Они пересеклись один или два раза в доме у Екатерины. «Выпендреж сплошной, — поставила диагноз Галка, — я бы с ним дня не выдержала!» «Это твоя самая близкая подруга? — высокомерно удивился Юрий Алексеевич. — Проста! О чем ты с ней говоришь?»
— И ты что, замуж собралась? За этого хлыста?
— Почему хлыста? Может, хлыща?
— Какая разница! В любом случае он тебе не пара!
— Почему?
— Почему, почему… Потому! Какая от него радость? Кислый, вечно недовольный, постоянно обижается… разве это мужик?
— А по-твоему, настоящий мужик, это когда матерится и морду бьет?
— Да пусть уж лучше матерится, чем зудит. Помнишь, как ты его случайно толкнула и он опрокинул чай себе на брюки, помнишь? Сколько он тебе это вспоминал? Год? Два? Не понимаю, как ты его выдерживаешь! Семь лет! Да если бы не он… если б он тебе голову не морочил, ты б давно встретила стоящего мужика да детей бы нарожала! — Галка оседлала любимого конька. А кроме того, как всякая нормальная женщина, она была свахой в душе. Любя Екатерину, она тем не менее считала ее недоразвитой в некоторых жизненных вопросах и с удовольствием брала на себя роль наставника.
