в год подписываешь, чтобы не смотреть их перед подписанием! – Герберт негодовал по интернет-связи. – Скажи, КАК ты умудрился просмотреть, чье имя вписано в разделе “Опекун”?
– Герыч, веришь, и я читал, и адвокат мой читал! А потом, когда я уже поставил свою подпись почти на всех листах, нотариус этот вдруг “увидел” ошибку в тексте. Вышел, вернулся с новым листком, сунул его мне, а я подписал не читая. Мне позвонили в этот момент. Как раз вот сообщили, что шахта эта, черт ее дери, совсем не пустая. Кому-то выгодно было, чтобы ее прикрыли 20 лет тому назад, вот ее и объявили нерентабельной. Ты же у нас умный, вот и скажи мне, друг мой Герберт, как добыча алмазов может быть нерентабельной?
– Был бы умный, знал бы, как от Анжелы отделаться! – вздохнул Герберт.
– Что, так и таскается к тебе?
– “За мной”, ты хотел сказать, таскается, – вздохнул Герберт. – И так хреново, что порой волком выть хочется, да еще Анжела до общей кучи!
– Знаешь, а ее муж толковый мужик. И сейчас, когда я с Аришей… мы с Аришей и Аглаей, – поправил сам себя Павел, – живем все вместе, когда я вижу свою дочь каждый день, я его понимаю. Девочки требуют больше внимания и любви, чем мальчики. Хотя, в этом возрасте все дети требуют внимания и любви, и именно обоих родителей. Знаешь, я благодарен Рите, что она родила тогда, что не выеживалась, давая мне общаться с дочерью, что настаивала на наших с ней видео-звонках. А Макс – он просто заменил своей дочери мать. Заполнил собой пустующее место матери, то, на котором должна быть Анжела. Гони ты ее взашей от себя! Не тебя она любит, а себя и свои чувства. Тебе бы рядом такую, что не жалеть тебя будет, а к жизни стимулировать.
– Пах, мне 45 лет! Кому я такой, с кривыми ногами, нужен? Только разве своей сестре. Ни семьи, ни детей, – Герберт махнул рукой и порывисто встал.
Он хотел сказать что-то еще, но именно в этот момент дверь за его спиной открылась, и Павел увидел худенькую девушку в форме медицинской сестры.
– Герберт Альбертович, если хотите сделать операцию через месяц с тем протезом, что заказан для Вас персонально, не скачите как кузнечик! – услышал Павел строгий голос девушки. – Вас ведь предупреждали, что Вам нельзя делать резких движений, если не хотите, чтобы кость около колена раскрошилась еще больше. Хотите ждать новый протез? Сядьте обратно в кресло, пожалуйста! Я вернусь через 10 минут.
Герберт послушно опустился обратно в кресло, девушка удовлетворенно кивнула и вышла, а Павел, понизив голос, произнес:
– Герыч, и ты еще ноешь? Присмотрелся бы к девочке! Не дурна собой, при фигуре, а главное, смотри, какой тон и ни капли жалости к тебе!
– Ей по долгу службы положено не испытывать жалость! – буркнул Герберт, недовольный тем, что Павел все слышал. – Работа у нее такая!
– Красивая же медсестричка!
– Это не медсестричка. Это мой лечащий врач, – удивил Герберт ответом.
– Правда, что ли? Тогда тем более присмотрись! Послушай совета старого друга.
– Да иди ты, старый друг, лесом! – вздохнул Герберт. – Ладно, Пах, давай! Не пропадай. Рад был видеть тебя. И хорошо, что у вас с Аглаей все хорошо.
Герберт оборвал связь сразу же после своих слов и швырнул телефон на кровать. Вот и у Пашки семья появилась. Жениться вот собрался, на свадьбу приглашает. А что у него? Ни семьи, ни любимой женщины!
– Герберт! Как ты, любимый? – приторный голос Анжелы резанул ножом по нервам.
– Анжела! Не начинай! Я все так же, и я не твой любимый! Поезжай домой, к мужу, к дочери! У нас с тобой все уже закончилось.
– Я подала на развод. Делить нам с Максом нечего, так что скоро нас разведут, и я смогу выйти за тебя замуж.
– Не сможешь! Я не люблю тебя.
– Моей любви нам хватит. Забыл, как нам было хорошо вместе, мой тигр? – Анжела шагнула к Герберту и уселась к нему на колени, и в этот момент дверь его палаты открылась, впуская Ангелину Викторовну. Ту самую хрупкую девушку, которую Павел ошибочно принял за медсестру.
– Женщина, что Вы делаете? Немедленно встаньте с колен Герберта! Вы, вообще, в своем уме? – тон был приказным, голос грозным, Анжела подскочила, не ожидая такого приказного тона. – Я прикажу охране, чтобы Вас больше не пускали к Герберту Альбертовичу! Вы же в курсе, что ему противопоказано ходить, а Вы к нему на колени. На его больные колени! Герберт, срочно на рентген! Срочно! А Вы покиньте палату больного. Часы посещения давно закончились!
– Что Вы себе позволяете? – попыталась взвиться Анжела. – Герберт, мы немедленно уезжаем из этой больницы!
– Нет. Ты можешь хоть завтра, а я остаюсь. Я еще дееспособный, чтобы самому принимать такие решения! – Герберт направил свою коляску на выход из палаты. – Анжела, тебе действительно пора уходить.
– Но, Гера, она не имеет права так со мной разговаривать!
– Анжела, она мой лечащий врач. Ей видней. Все, уходи. Завтра поговорим.
Анжела ушла, а Ангелина Викторовна, повернувшись к Герберту, произнесла:
– Не нужен Вам рентген. Я просто помогла выпроводить надоедливую посетительницу.
– Благодарю! – опешил Герберт.
– Спокойной ночи, Герберт Альбертович!
– Спокойной ночи, Ангелина Викторовна!
Ангелина ушла, а Герберт так и остался сидеть на том месте, где остановился. Он не видел себя сейчас со стороны, а потому не знал, что улыбается. Очнулся, когда телефон пиликнул входящим сообщением, Герберт, увидев, что сообщение от Анжелы, чертыхнулся.
– А ведь Пашка, пожалуй, прав! Ангелина не так проста, как может показаться. Впрочем, это не важно. Много у нее таких, как я…
Эпилог
Спустя 6 месяцев.
– Боже, Павел! Это же не букет! Это целая клумба тюльпанов! Зачем столько?
– С праздником, родная! С Днем 8-го марта! – Павел подошел к Арише, сидящей уже за столом, чмокнул дочку в лобик, затем шагнул к Аглае, стоящей у плиты и помешивающей кашу в кастрюльке. – Я же говорил, что
