— Папа, ты правда ушел с работы?
— На заслуженную пенсию. Дан не даст соврать.
Я киваю и получаю тычок в бок от Кати.
— Мог бы и сказать, — бурчит недовольно.
— Это не моя тайна была. Ты себя хорошо чувствуешь?
— Сейчас вот даже не знаю, — она театрально прикладывает ладонь ко лбу.
— Ну актриса, ни дать ни взять, — вставляет пять копеек Агата. — Ну все, давайте уже старый год проводим. Засиделись!
Агата первая опрокидывает рюмку, а потом вспоминает одну из своих многочисленных жизненных историй. Их у нее много.
В двенадцать, под бой курантов, Катя пригубляет шампанское и шепчет мне, что загадала всего одно желание.
— Уверен, что оно сбудется.
— И я. Ну что там с подарочками? — растягивает губы в улыбке.
— Пять минут.
Беру Катю за руку, и, когда все садятся, я остаюсь стоять, привлекая этим к себе внимание.
— В общем, мы с Катей решили, что не хотим пышной свадьбы.
— Как? — Наталья Алексеевна так забавно выпучивает глаза, что я невольно усмехаюсь.
— Это я так хочу, мама.
Катя запрокидывает голову, смотрит на меня, поддерживает.
— Это будет маленький семейный праздник, — сую руку в карман брюк. — Но это не все…
— Щас реветь будешь, Татка, — смеется Агата, будто знает, о чем я еще хочу сказать.
— Мы переезжаем. В Италию. У меня там сеть отелей, их нужно развивать, держать все на контроле и… Там будет безопаснее, — смотрю на Токмана.
Он покровительственно кивает. Мы с ним последние дни сутками обсуждали, как будет лучше. Несмотря на смерть отца, за мной до сих пор тянется шлейф его «бизнеса», спокойно работать мне здесь уже не дадут. В ближайшие годы точно. Поэтому решение уехать будет самым правильным.
Когда я впервые сказал об этом Кате, она расстроилась. У нее здесь родители, учеба, друзья. По факту я поставил ее перед очень сложным выбором. Боялся, что он будет сделан не в мою пользу…
— Мамуль, мы будем часто прилетать. А вы к нам. Папа вон вообще на пенсии.
— А учеба? А где вы там будете жить? А когда малыш родится? Катя, нет, это плохая идея.
— Тат, — Иван Александрович наклоняется к жене и что-то ей говорит. У нее на щеках уже слезы, как и говорила Агата.
Мы на долгую минуту погружаемся в тишину.
— Мамочка, не плачь, — Катя хлюпает носом и огибает стол. — Ну правда…
— Простите меня, я как всегда, — Наталья вытирает слезы, кивает и обнимает дочь.
Понятия не имею, что ей сказал Токман, но больше мы вопрос переезда не поднимаем.
Эпилог
7 лет спустя…
— Мама, мама, мама! — Марьяна ураганом влетает в кухню с громкими криками. — Марсель кинул в мой аквариум куклу! — возмущается на русском, но в конце переходит на итальянский.
Это на самом деле забавно. Дома мы разговариваем на русском, но дети чаще всего применяют сразу два языка, хотя иногда даже английский проскальзывает.
— Марсель? — Отвлекаюсь от нарезки овощей и смотрю на дочь. Ее темные вьющиеся волосы завязаны в хвостики на макушке, а пухлые губки подрагивают от негодования. Такая она милая.
— Да. А если рыбки опять умрут?
О смерти рыбок Марьяна теперь знает все, на моей памяти уже штук шесть померло. Три из них она сама умертвила, когда вытащила из воды, чтобы дать им подышать воздухом, после занятий по плаванию, где их учили нырять. Ей пришлось задерживать дыхание, и тогда она решила, что бедные рыбы постоянно вот так мучаются. Еще три всплыли кверху брюхом после нашего отпуска, когда мой папа, что жил здесь в наше отсутствие, на протяжении месяца забывал их кормить…
— Я сейчас вытащу куклу. Иди-ка сюда, — маню ее пальцем и присаживаюсь перед дочерью на корточки. — Это точно сделал Марсель?
Марьяна и Марсель — двойняшки. Когда мне на УЗИ сказали про двойню, я не то что офигела, я в ужасе была. Два ребенка, вот так сразу, а мне чуть за двадцать.
Я на протяжении месяца выносила Дану мозг о том, что не справлюсь и буду плохой мамой.
— Он, — уверенно заявляет дочь, но я ей не верю.
В этом тандеме хулиганит и выкидывает всякие фокусы исключительно Марьяша, Марс же, наоборот, очень спокойный и рассудительный ребенок, весь в папочку.
Наш мальчик никогда не жалуется и сестру не сдает, чем эта маленькая егоза часто пользуется.
— Врешь? — спрашиваю назидательно, и дочь громко вздыхает.
— Вру, — шерудит ногой по полу. — Он не хочет со мной играть. В куклы. А раньше играл!
— Может, вы во что-то другое поиграете?
— Я не хочу играть в школу. А он только про нее и говорит.
Марьяна злобно топает ножкой, стискивая маленькие кулачки.
В этом году наши дети идут на первую ступень начальной школы. Всего каких-то два месяца осталось. Марсель очень ждет это важное событие, а вот Марьяна… Она бы еще лет пять купалась днями напролет в бассейне и летала к бабуле с дедулей в гости на всю зиму. Она просто обожает снег.
— Тогда, может быть, поможешь мне приготовить салат? Я почти все нарезала, будешь складывать в тарелочку и мешать с маслом, м?
— Ладно.
Марьяна часто кивает и тут же забывает про обиды на брата.
Мельком смотрю на часы, отмечая, что Данис должен приехать с минуты на минуту. Он никогда не пропускает ужин, как бы сильно ни был занят.
Мы живем в Италии почти семь лет. За это время я успела закончить вуз, но уже здесь, родить детей и даже поработать шефом-аниматором в одном из наших отелей, в период, когда малышня гостила у моих родителей.
Сейчас активно занимаюсь детьми и параллельно ищу себя. Работу мечты я так до сих пор и не нашла.
— А папочка скоро?
— Скоро, — киваю, подкладывая Марьяне еще нарезанных огурцов, которые она с радостью бросает в миску.
— Хорошо. Я нарисовала ему картинку, что хочу на Рождество.
— Не рановато ли? Сколько еще до Рождества-то?!
— Там много всего, — отмахивается дочь. — Чтобы у него было время найти.
— Страсти какие.
— А бабуля с дедулей когда прилетают?
— Завтра.
— Ура! Я устала, — отодвигает от себя миску, — пойду Марсу расскажу, что ба и де уже завтра приедут.
— Беги. И руки сразу помойте.
— Хорошо, мам.
Марьяна уносится в игровую как раз в тот момент, когда к дому подъезжает машина Даника.
Набрасываю на плечи рубашку и выхожу во двор.
— Привет, — целую мужа в губы.
Данис пробегается пальцами по моей спине, спускаясь все ниже.
— Они сейчас прибегут, — играю бровями, когда рука мужа ложится на мою задницу.
Дан улыбается и возвращает руку на талию.
Мы поженились в Риме. В небольшом ресторане на берегу моря, в кругу самых близких. До рождения малышни так и жили в столице, потом переехали в Рапалло. Но последние четыре года осели во Флоренции.
— Как прошел день? — Данис аккуратно стягивает рубашку с моего плеча, касаясь губами оголенного участка кожи.
— Марьяна нарисовала тебе рисунок, чего хочет на Рождество.
— Надеюсь, не единорога.
— Я тоже, — смеюсь.
В том году она бредила единорогами и очень расстроилась, что ей его не подарили.
— Папа, привет, — Марсель выходит нам навстречу первым, стоит только зайти в дом. В руках у него книжка про животных. — Ты знал, что птички чистят зубы крокодилам?
— Серьезно? — Дан закатывает рукава на рубашке и спешит к сыну. — Давай-ка поподробнее.
— Правда-правда, смотри!
Марсель открывает книгу, и в гостиной тут же появляется Марьяна в пышном платье в пол. Она праздновала в нем день рождения.
— У тебя светский вечер? — смеюсь, расставляя тарелки.
— Я решила быть принцессой. Папа, я похожа на принцессу?
— Самая настоящая принцесса.
Дан слушает обоих детей сразу, а у меня глаз дергается от их желания друг друга перекричать. Правда, длится это до первых недобрых взглядов мужа. Дети замолкают и послушно усаживаются за стол.
Дан на них никогда голос не повышал, в отличие от меня. Хватает одного взгляда.
