равномерно засопела, уткнувшись мне в грудь. Задремала? Ну и супер, видел же, что ее так паникой или, блин, беспросветным фатализмом вшторило, что у самого чуть сердце через рот не выпрыгнуло смотреть на нее такую. Короче, такой приход и вброс мы только что пережили, не удивительно ни разу, что на отходняке ее отключило быстро. Бедным нервам моей Вороновой нужна передышка, а лучше вообще перезагрузка, просветление, что, блин, нет причин для страхов.
Самого тоже телепнуло будь здоров, но это ерунда ведь. Не ерунда то, что я четко понимаю — внезапные озарения, когда все вывернут подноготную, поплачут, в любви побожатся, и с того момента настанет им однозначное и безбрежное счастье без рецидивов, бывают только в кино. А я хоть и считаю, что моя Женька нереально охрененна, но отдаю себе отчет, что она — живой человек, а у них по волшебству ничего не бывает. Палец ножом распанахаешь — и то заживать неделями будет, а если как назло еще и цепляться будешь обязательно больным местом, то кровь снова и снова пойдет. А когда рана в душе глубоко, куда еще доберись попробуй с лечебно-защитным пластырем чувств, и размером рана почти во всю душу, вот сколько такое заживать должно? И есть ли вариант, что заживет без участия тех же, кто стал всему причиной? Нет, меня не пугает, что такое как сегодня, еще повторяться станет, мне главное обмозговать все хорошенько и выработать порядок действий и реакций. Ну и вовремя рядом оказываться.
В дверь тихонько постучали, Женька тут же вскинула голову, а я матернулся про себя.
— Что? — рыкнул, досадуя на разрушение такого офигенно-спокойного момента.
— Ребята, вы меня не бейте только, — сказал сквозь дверь Сандро. — Меня Валя послала, она переживает все ли в порядке с Женей. Говорит, плохо она выглядела, не нужна ли неотложка.
— Неотложка уже прибыла, — проворчал я, отпуская Женьку. Она села и мотнула головой, растерянно моргнув.
— Нормально у вас все, значит? Ну супер, если что, мы чаи на кухне гоняем, давайте к нам.
— Не хочу я чаю, — сказала Женя и у нее в животе заурчало. — А есть хочу.
Я встал и потянул ее за руки, поднимая.
— Ну, пойдем тогда покормлю, и как раз узнаем чем вся суета закончилась, а то мы выпали из контекста, и Валька с Сандро сами отдувались.
— Кто такая Валька? — нахмурилась Воронова, позволив мне снять с себя куртку.
— Валька та, кого ты до сих пор знала как Светлану Миронову. Так такого наворотилось… только я не расскажу, Жень, прости. Пусть она сама, если что. О таком языком не дело трепать.
— Если ты о проигрыше в карты и чужих доках, то Света-Валя что-то упоминала, когда убеждала меня тут, что между вами не было никакого криминала в плане секса. Черт, я вела себя… — Воронова поморщилась, как от кислятины и даже чуть покраснела, так что я поспешил дать всему оценку за нее.
— Как нормальный живой человек, чей партнер — слегонца затупа, уверенный, что его действия все обязана истолковать только положительным образом. Забыли, Жень. Пошли пить чай и есть.
Валька и Сандро уставились на нас с одинаково настороженными выражениями лиц, стоило войти, а потом сорвались и засуетились, будто мы к ним в гости пожаловали.
— Я так понимаю, что тот костюм и был покупатель всего дома, раз рядом эта Баринова скакала козой? — спросил их, когда опять расселись вокруг стола.
— Ага, представляете, он разбираться пришел. Якобы вы у этой злобной бабы денег несусветных за продажу вымогали и третировали всячески, проверяющих из коллегии адвокатов и прокуратуры на нее натравили и даже побили! — возмущенно поведала Валя, так активно жестикулируя, что Никитин на всякий пожарный отодвинул от нее близкостоящую посуду. — Нет, ну надо же быть такой лживой и подлой гадиной! Верещала, как подорванная, что мы все банда, и каждое слово наше — брехня.
— А в итоге-то что? — глянул я на Никитина, чувствуя неловкость слегка. У меня, конечно, был веский и первоочередной повод для беспокойства, но ведь по факту кинул их с Валькой самих разруливать. — Вытолкали их?
— Не-а, даже не пришлось, — ответила Валька. — Этот дядька в итоге рыкнул на адвокатшу, чтобы обратно в машину валила. А сам нас выслушал уже спокойно, кивнул, попрощался и свалил. Только глянул напоследок так… аж мурашки у меня. Непонятно как-то.
— Ну, допустим очень даже понятно, — фыркнул в свою кружку с чаем Сандро. — Вангую — ты, Валюха, еще с ним повидаешься. Однако, все это, конечно занимательно, но, Миха, ты Женьке-то показывать собираешься?
И он мотнул головой в сторону комнаты с аквариумами.
— Показывать что? — насторожилась Женя.
— Надеюсь то, что тебя настолько порадует, и ты не прибьешь меня за самоуправство, — я протянул ей руку. — Пойдем?
Толкнул дверь и пропустил Воронову вперед. Она шагнула в комнату и застыла. Валька и Сандро хотели за нами сунуться, но я предусмотрительно закрыл перед их любопытными носами дверь. Женька молчала больше минуты, обводя все взглядом, я уже аж чуть очковать стал.
— Почему? — прошептала она наконец сильно просевшим голосом.
— Что почему, Жень? — не сразу догнал я.
— Ты все время делаешь так, что у меня сердце чуть не лопается. Почему, Миш? Я… чем я заслужила?
— Эмм… — слегка офигел я и просто обнял со спины, примостив подбородок на ее плечо и, уложив ладонь над ее грудью действительно ощутил, что ее сердце молотит бешено. Захотелось взлететь, раздуваясь от гордости, как шар воздушный. — Тогда тебе мое встречное «почему». Почему, Жень, ты должна что-то заслуживать? Ты есть на белом свете, такая, как ты есть, и ты теперь моя. Я счастлив, Жень, без дураков и притворства с пафосом, реально счастлив. Какие еще могут быть твои заслуги, маленькая? Просто будь, Жень.
Тем более, что вот это все аквариумное барахлишко у меня еще и с хитрым прицелом.
— Спасибо, Миша… Ты даже не представляешь… — Женька повернула голову, в синих глазах блеснули слезы, и я поцеловал ее в уголок рта, а она накрыла мои ладони своими, прижимая сильнее и столько в этом простом прикосновении было интенсивности, что воздушный шар довольства собой мигом вырос в разы.
Вдруг она настолько в свои рыбные дела погружаться станет, что на «Орионовские» движняки у нее времени не останется. И у меня в башке мутиться не будет от одной мысли, что с ней что-то дурное произойдет, а меня рядом нет. Ее мечта в обмен на мою — ее безопасность. Но вслух я не скажу, мечты нельзя озвучивать вот так — впрямую и в момент, когда отказать
