— Спасибо за отличный вечер, Мередит. Жаль только, что за всеми этими хлопотами тебе самой некогда было расслабиться.
— Нет, не скажи! Праздничная атмосфера и на меня действует.
— Может быть, посидим немного на веранде? — предложил Кэл.
Она кивнула в ответ.
Кэл достал из бара бутылку шампанского и налил по бокалу себе и Мередит. Она сегодня еще ничего не пила, если не считать нескольких глотков белого вина. Многие ее коллеги усердно налегали на май-тай и разные коктейли, и Мередит подозревала, что на следующее утро кое у кого будет раскалываться голова. Но сама она, как и Кэл, весь вечер оставалась трезвой, свежей и собранной.
Они сидели бок о бок на широком балконе, вдыхая благоухание теплой тропической ночи. Оба молчали — к чему слова, когда рядом с тобой друг, когда в воздухе витает неслышная музыка ночи и на душе радость и покой?
Мередит поставила свой бокал. Кэл молча взял ее за руку. Они взглянули друг на друга и улыбнулись.
— Спасибо тебе за все, Мерри. За твою дружбу. За то, что ты есть.
— Тебе спасибо, Кэл. Ты столько для меня сделал!
— Мередит… Мередит!
Кэллен Доу больше не думал о делах. Он не вспоминал о том, как выиграла компания от появления нового финансового директора. Не думал, что с помощью Мередит сможет приобрести еще одну фирму. Забыл о грандиозных планах, которые вынашивал уже много месяцев.
Он думал только о том, что сейчас ее поцелует.
Как и шесть недель назад, Кэл наклонился и, не в силах противостоять влечению, прикоснулся губами к ее губам.
Словно электрический ток пронзил его. На миг проснулся страх — нет, ужас от того, что он совершает страшную ошибку. Но Кэл не мог бороться с собой, как не могла и Мередит.
Она обвила его шею руками, и уста их слились, и это слияние было таким необходимым и естественным, что они даже не удивились. Сколько времени просидели они так, обнявшись, — секунду, час или вечность? Ни один из них не мог ответить на этот вопрос.
Кэл знал, что должен извиниться. Как сделал это в прошлый раз. Но он не умел лгать — а значит, не мог просить прощения за то, в чем не раскаивался.
— Я не должен этого говорить, — прошептал он наконец, — но я люблю тебя, Мерри!
Эти слова вырвались из глубины его души, из тайников раненого сердца. Он давно уже знал, что любит ее, — знал, но боялся признаться в этом даже самому себе.
Смутно догадывалась об этом и Мередит. Теперь же словно молния сверкнула перед ней, залив душу ослепительным светом. Она вдруг поняла, что за сила тянула ее прочь от Стива. Это была любовь — неосознанная и не названная по имени любовь к другому.
— Я тоже люблю тебя, Кэл, — тихо ответила она.
Да, не одно плотское желание бушевало в их крови. Это была любовь, сознание того, что оба они — две половинки одного тела, одной души. Что бы ни случилось дальше, Мередит знала, что сейчас она принадлежит Кэлу, а он ей.
Он снова обнял ее и прижал к себе. Каждый дюйм его тела молил об исполнении желания, в котором Кэл так долго не признавался даже самому себе. Мередит целовала его со страстью, какой никогда не испытывала раньше. Руки ее скользнули под рубашку Кэла, легли на его мускулистую грудь. Кэллен потянул с ее плеч бретельки платья.
Белый шелк, шурша, упал к ее ногам: Мередит стояла перед Кэлом во всем великолепии своей сияющей наготы. Кэллен ахнул, у него перехватило дыхание, как тогда, на пляже. А секунду спустя он подхватил ее на руки и понес к себе в спальню. Мередит сбросила туфли, и Кэл опустил ее на кровать. Стянув с себя рубашку и брюки, он опустился рядом с ней и освободил ее от последнего предмета одежды, который еще оставался на ней, — белых трусиков, чтобы ничто не мешало ему наслаждаться ее красотой.
— Как ты прекрасна! — прошептал он.
— Я никогда… никогда раньше… — произнесла она тихим, испуганным полушепотом.
— Знаю, милая.
Мередит много раз говорила ему, что никогда не изменяла Стиву. Но то, что происходило сейчас между ней и Кэлом, не было супружеской изменой. Мередит чувствовала себя абсолютно свободной — свободной от обязательств, обещаний, свободной для новой жизни, для любви. Ее влекло к Кэлу с неодолимой силой, которой она не могла противиться.
— Не бойся, Мерри…
Он торопливо ласкал и гладил ее гибкое тело, словно старался вобрать ее в себя и насладиться ею. Губы их встретились, и Мередит тихо застонала.
— Я так тебя люблю… как никого никогда не любил… — задыхаясь, шептал он, и Мередит мысленно повторяла за ним те же слова.
Да, она полюбила Кэла — с первой встречи, может быть, и с первого взгляда. Рассудок ее отказывался это признать, но сердце не могло отрицать очевидного. В потаенном саду ее души, за глухо замкнутой дверью подсознания, цвела запретная любовь. Настал день — и она вырвалась из темницы.
Мередит не могла больше обманывать себя. Не могла заткнуть уши и не слушать победную песнь своей освобожденной души. Теперь она знала, зачем родилась на свет, зачем прожила все эти годы, полные взлетов и падений.
Чтобы встретить Кэла и остаться с ним навсегда.
Отдых на Гавайях превратился для Кэла и Мередит в волшебную сказку. Но за счастливым началом ее таился кошмар.
Никогда в жизни они не были так счастливы, но оба понимали, что запретный плод, вкушенный на острове Мауна-Лани, непоправимо изменит их жизнь. Мередит оказалась в двусмысленной ситуации и не знала, как ей поступить. Она любит Кэла, а Кэл ее — в этом для нее вопросов больше не было. Но что их ждет? Что делать дальше? Они не имеют права на счастье — и не смогут разорвать свою связь. Они так долго шли друг к другу не для того, чтобы, соединившись, расстаться.
— Что же нам делать? — спросила Мередит как-то ночью, когда они с Кэлом лежали в объятиях друг друга.
На людях Кэл и Мередит вели себя крайне осмотрительно и не сомневались, что их роман для всех остается тайной. Но на деловых семинарах и шумных обедах ими владела одна мысль: спрятаться от всех, остаться вдвоем, любить друг друга или просто разговаривать — до рассвета говорить обо всем, что волнует душу, и прежде всего о своей любви.
Как прежде, они продолжали работать вместе, но теперь их отношения приобрели новое измерение, и прежнее сотрудничество неузнаваемо преобразилось, расцветилось новыми яркими красками.
Что же до Стива — о нем Мередит предпочитала не думать. Правда, несколько раз она звонила в Нью-Йорк, но из-за разницы во времени и напряженного расписания Стива так и не смогла толком с ним поговорить.
И все же Мередит не могла отбросить мысли о Стиве, и угрызения совести терзали ее неотступно.
— А чего ты хочешь, Мерри? — спросил Кэл и, повернувшись на бок, провел пальцем по соблазнительному изгибу ее бедра.
