Кэлвин с самым невозмутимым видом вышел в приемную:
— Ты только что назвала наш салон дырой?
— Да. Я уволена?
— Бишоп приходил?
— Да, — кивнула Хейзел, — но пятнадцать минут назад получил эсэмэску. Сегодня вечером бой.
— Что? — сказала я, поднимаясь. — Так вот куда он пошел?
— Да, и что?
— Значит, Трент будет там сегодня вечером. Он поставит много денег, а еще будет по просьбе Трэвиса приглядывать за Эбби. Кажется, в прошлый раз на нее напал какой-то козел.
Миндалевидные глаза Хейзел округлились.
— Да ладно тебе!
— Мы закроемся, если ты заберешь свои слова обратно и если сможем потом выпить в «Ред дор», — заявил Кэлвин, глядя на меня, и добавил: — Бесплатно.
Я покачала головой:
— Угощаю вас первым бокалом, но подавать выпивку бесплатно — повод для увольнения. Так что — нет.
— Беру свои слова обратно, — сказала Хейзел. — Это самый милый и чудесный салон на свете, и я никогда не захочу уйти отсюда. Кроме сегодняшнего дня.
Кэлвин кивнул:
— Встретимся в «Ред дор».
— У меня самая лучшая в мире работа! — Хейзел хлопнула в ладоши, вскочила и помчалась в свой зал за вещами.
Я закрыла кассу, выключила компьютер, а Кэлвин погасил свет.
Я вышла на улицу к джипу и остановилась: подъехал Трентон в своем «интрепиде». Он быстро припарковался и выпрыгнул из машины. Выхватил у меня ключи, открыл водительскую дверцу джипа, завел его и захлопнул дверцу.
— Сегодня ночью бой. В «Китон-холле». Мне пора идти, я уже опаздываю, просто хотел увидеть тебя.
Он поцеловал меня в щеку.
Меня вдруг охватило странное беспокойство. Трентон будто прощался со мной.
— У нас все в порядке?
— Нет, но все будет в порядке. — Трентон посмотрел на меня с печальной улыбкой, на его щеке появилась ямочка.
— Что это значит?
— То, что я придурок, но я исправлюсь. Клянусь. Просто… дай мне шанс, хорошо?
— Постой!
— Детка, мне пора.
Он поцеловал меня в лоб и побежал к своей машине.
— Позвони мне, когда освободишься. У меня странное предчувствие.
— У меня тоже. — Он подмигнул мне. — А значит, сегодня я выиграю чертову уйму денег.
Трентон отъехал от салона, а я прыгнула в джип. Внутри было тепло, и я сжала руль, испытывая невероятную любовь к мужчине, который всегда так заботился обо мне. Хейзел просигналила, сидя в своем черном «игл-талон», и я поехала следом за ней в «Ред дор».
— Никого нет. Просто какая-то трагедия, — сказала Рейган. — Проклятые бои!
— Как драматично, — сказала я, глядя, как подруга со злостью кидает четвертак в пустую чашу для чаевых. — Помнишь, как ты в прошлый раз проклинала арену? А потом все завалились сюда, и мы работали не покладая рук, некоторых даже выставляли за порог до того, как они успевали сделать заказ.
— Помню. — Рейган хлопнула себя ладонью по щеке и раздраженно вздохнула. Челка упала ей на глаза.
— Не грусти, детка! — крикнул ей Коуди с другого конца зала.
В бар забежала девушка, и Коуди даже на долю секунды вздрогнул. Она что-то прощебетала на ухо парню за бильярдным столом, потянула его за руку, и они вместе умчались.
Затем я заметила, что люди стали читать приходящие эсэмэски, отвечать на звонки и куда-то убегать.
Рейган тоже это увидела. Она встала и нахмурилась.
— Странно… — Она махнула Коуди. — Снаружи драка?
Парень переглянулся с Грабером, стоявшим на входе:
— Что-то стряслось снаружи?
— Ничего.
Вбежала Блиа с телефоном в поднятой руке:
— Жуть какая-то! «Фейсбук» кишит новостями! «Китон-холл» горит!
— Что? — Я села.
— Выключи эту хрень! — крикнул на диджея Хэнк.
Музыка стихла. Хэнк достал пульт и включил плоский экран, на котором обычно транслировались спортивные события. Он переключал каналы, пока не нашел выпуск новостей.
Темное изображение на экране задрожало, потом попало в фокус. Из окон «Китона» валил дым, студенты в ужасе бежали прочь от здания через газон. На новостной полосе было написано: «Любительское видео с мобильного телефона, вид снаружи „Китон-холла“ университета „Истерн“».
— Нет, нет! — закричала я, хватая ключи.
Я резко подняла откидную столешницу и сделала два широких шага в направлении выхода, но Хэнк перехватил меня:
— Что ты надумала?
— Там Трент! Он пошел на бой Трэвиса!
Я попробовала вырваться, но Хэнк меня не отпустил.
— Кэми, не езди туда! — Рядом с нами появилась Джори, ее глаза блестели. — Там все в огне!
— Отпусти меня! — кричала я, пытаясь вырваться. — Отпусти!
К нам подошел Коуди, но вместо того, чтобы помочь, стал удерживать меня с Хэнком на пару. Грабер выбежал из-за угла и остановился, глядя на нас изумленными глазами.
— Ш-ш, — тихо проговорила Рейган.
Она увела меня от парней и протянула телефон:
— Позвони ему.
У меня так сильно тряслись руки, что я не могла набрать номер.
Рейган забрала у меня телефон.
— Какой у него номер?
— Четыреста два — четырнадцать — сорок восемь, — продиктовала я, пытаясь не запаниковать еще сильнее.
Сердце выпрыгивало из груди, и, вымотавшись после борьбы с Хэнком и Коуди, я хватала ртом воздух.
Мы подождали. Никто не двигался, не разговаривал. Взгляд Рейган скользил по сторонам. Потом она глянула на меня и покачала головой.
Второго шанса удержать себя я не дала: рванула к выходу, промчалась через двойные двери и побежала к джипу. Мои руки все еще тряслись, и я не сразу попала ключом в зажигание, но как только машина завелась, я пулей вылетела со стоянки.
До студенческого городка было минут десять езды, и мне пришлось несколько раз съезжать на обочину, чтобы обогнать идущие впереди машины и добраться до ближайшей к «Китон-холлу» стоянке. Место происшествия оказалось еще более устрашающим, чем было видно по телевизору. Вода из пожарных шлангов уже пропитала всю землю и добралась до асфальта. Пока я бежала по газону, моя обувь промокла из-за влажной травы.
Красные и синие огни машин «скорой помощи» отражались на стенах соседних зданий. Из пожарных кранов, насколько хватало глаз, тянулись многочисленные шланги, заведенные в окна и двери «Китон-холла», куда навстречу опасности ринулись пожарные. Повсюду плакали и стонали люди, звали кого-то. В линию лежали десятки тел, накрытые шерстяными одеялами. Я прошла мимо них, глядя на обувь и молясь, чтобы не наткнуться на желтые рабочие ботинки Трентона. Добравшись до конца линии, я отпрянула от ужаса: у одного тела отсутствовала ступня, вторая нога лежала оголенной, демонстрируя идеальный педикюр. Ноготь большого пальца был покрашен в черно-белую «елочку», с красным сердечком. Эта девушка еще совсем недавно красила ногти… а теперь лежала мертвой на холодной мокрой земле.
