Ресторан, в который они собрались, находился поблизости, и они быстро добрались до него. По дороге Майк расспросил Эйприл про дела в ее собственном ресторане. Она тоже задала ему несколько вопросов о его работе. Увы, вопросы прозвучали слегка натянуто — из их отношений ушла прежняя легкость. Впрочем, ближе к концу обеда, после того, как Майк заказал себе бокал кьянти, оба немного расслабились. Майк рассказал Эйприл несколько забавных историй про рестораны, о которых он писал отзывы. Он утверждал, что в одном из них его отравили. Майк поинтересовался и ее семьей. Эйприл не удержалась и рассказала ему про Джека и свою мать. Вышли они из ресторана уже поздно и направились к ней домой. Надо сказать, оба были удивлены тем, как долго они проговорили, сидя в ресторане. Впрочем, это была лишь попытка создать добрые отношения. Майк решил, что в следующие выходные непременно должен сводить ее в театр. Его знакомый театральный критик снабдил его билетами на модную постановку. Это была музыкальная комедия и, самое главное, хит сезона. Эйприл призналась, что не была в театре вот уже несколько лет.
А через неделю он сводил ее в кино, а в другой раз они встретились в Сентрал-парке и провели там не один час. Эйприл не осталась в долгу и пригласила Майка в одну из суббот на обед в свой ресторан. Майк и на этот раз заказал блинчики, и они оба посмеялись над его стойким пристрастием. Они вновь с удовольствием проводили время в обществе друг друга, прежняя скованность исчезла. Майк уже безо всякого смущения клал руку ей на живот, чтобы почувствовать, как ребенок толкается крепкими ножками. По словам Эйприл, если он заговорит с малышом, тот его наверняка услышит и будет узнавать его голос, когда появится на свет. И хотя Майку в это верилось с трудом, он все равно наклонился к самому ее животу и заговорил. Он посоветовал их будущему ребенку во всем слушаться и не обижать маму, потому что ему досталась чудесная мама, которая к тому же еще и потрясающе готовит. Майк по-прежнему пребывал в убеждении, что родится мальчик. Как-то раз они завели разговор об имени для будущего ребенка. Майк, сам не зная почему, хотел бы дать малышу имя Оуэн. Эйприл настаивала на имени Зоя. Но потом оба пришли к выводу, что если это все-таки будет мальчик, они назовут его Сэмом.
— Сэм Уайатт, по-моему, отличное сочетание, — с улыбкой сказала Эйприл и посмотрела на Майка. Они только что провели вместе еще один прекрасный вечер: сначала побывали в кино, потом Майк проводил ее домой. Ресторан был уже закрыт, все работники разошлись по домам.
— Вообще-то я хотел, чтобы его звали Сэмом Стейнманом, — произнес Майк.
— Это имя подходит и к твоей, и к моей фамилии, — дипломатично заметила Эйприл. Она и не рассчитывала на брак, хотя их нынешние отношения с Майком и давали ей надежду. В кино они сидели, взявшись за руки; взявшись за руки, шли по улице. За столом в ресторане он часто держал ее руку в своей. Но поцеловать ее он так и не осмелился.
— Не хочешь выпить стаканчик вина? — предложила Эйприл, когда они подошли к дверям ее ресторана. — Или лучше чай?
Стоял теплый мартовский вечер. Даже слишком теплый для начала весны. Похоже, зима в Нью-Йорке уже заканчивалась. Промелькнут два с небольшим месяца, и Эйприл станет мамой. И без того ее большой живот увеличивался буквально на глазах. Врач сказал, что ребенок будет крупным.
— Я бы предпочел чашку чая, если ты не против. Особенно мне нравится твой французский ванильный без кофеина.
— Представь, мне тоже, — с улыбкой ответила Эйприл и открыла дверь. Они включили в кухне свет, и она приготовила ароматный чай. Они сели на кухонные табуретки и с удовольствием, не спеша пили горячий напиток. Разговор зашел про фильм, который они только что посмотрели, и, как оказалось, у каждого было свое понимание того, что хотел сказать режиссер. Фильм был польский, с трагическим концом. Эйприл морщилась, сидя на высоком табурете. Сидеть на нем ей было неудобно — ощущение было такое, будто она держит на коленях тяжелый груз.
— Может, стоит пересесть, — сказал Майк, и в глазах его мелькнула тревога. Но Эйприл предпочла остаться на табурете, хотя можно было перейти за стол. Впрочем, столы в зале уже были застелены свежими скатертями, и ей не хотелось, чтобы из-за нее утром стол пришлось бы накрывать заново.
— Может, поднимемся наверх? — предложила она. За то время, что Майк не появлялся, Эйприл обзавелась двумя старыми креслами. Когда Валери увидела их, с ней едва не случился припадок. Она требовала, чтобы дочь немедленно выбросила на помойку это уродство, и предложила купить взамен новые, но Эйприл решительно отказалась. Кресла ей нравились, как, впрочем, и вся ее остальная, хотя далеко не новая, мебель. Она так и сказала матери — в ее квартире ее все устраивает.
Пару секунд поколебавшись, Майк поднялся следом за ней по лестнице. Эйприл похвалилась своими новыми приобретениями и тут же села в кресло. Майк, плохо отдавая себе отчет в том, что делает и что это может означать для них обоих, наклонился и поцеловал Эйприл. Он вот уже несколько недель мечтал об этом поцелуе, но никак не осмеливался. Опустившись перед ней на колени, он взял ее за руки.
— Эйприл, прости меня. Я был полным идиотом, — прошептал он. В эти мгновения ему хотелось одного — загладить свою вину перед ней. Он вновь поцеловал Эйприл, и она в ответ потянулась к нему.
— Ты ляжешь со мной в постель? — еле слышно спросила она. Майк растерялся, не зная, как ответить на этот вопрос.
— А тебе этого хочется?
Эйприл кивнула. Ей хотелось лежать рядом с ним — так, чтобы оба ощущали ребенка, хотелось мирно дремать в его объятьях.
Майк снова поцеловал ее. Они неспешно разделись и легли в ее просторную, уютную постель. До этого лишь однажды оказался он в этой постели, но тот единственный раз навсегда изменил его жизнь.
Он посмотрел на Эйприл — она показалась ему очень красивой. Теперь Майку казалось, что беременность нисколько не испортила ее. Майк погладил ее живот, и тот, кто находился внутри, вновь дал о себе знать, энергично толкаясь. Майк нежно притянул Эйприл к себе, и они замерли, наслаждаясь близостью. Не прошло и пары минут, как Майк, к своему ужасу, обнаружил, что возбудился, что ему хочется ее так сильно, что он не в силах подавить в себе желание. Причем на этот раз причиной влечения было не вино и не пробудившийся инстинкт. На этот раз к близости его привела любовь.
— Прости, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы. Перед тем как лечь, Эйприл расплела косу, и теперь волосы разметались по подушке.
— Ничего страшного, — прошептала в ответ она, помогая ему войти в нее. Майк тотчас подался назад, боясь сделать ей больно. Эйприл обхватила ладонями его лицо. — Все в порядке.
