Так почему же меня не покидает ощущение, что я нахожусь под стеклянным колпаком? Я одеваюсь, и мне кажется, что это одевается какая-то другая женщина. Не я. Как будто бы мне это снится. Я очнусь от кошмарного сна и снова буду с надеждой ожидать приезда Голубого.
Я отключила отопление, и в доме сразу же стало зябко. До лета еще далеко, я закрыла дверь, ведущую в сад, и включила радио.
И внезапно в моем доме появился Адам. У него был усталый голос, но находился он совсем рядом, в серебристом динамике радиоприемника.
– Часто люди вместо того, чтобы выяснить друг с другом некоторые вопросы, предпочитают расстаться. Говорят: «Спасибо за сотрудничество. Пожалуйста, проходите следующий». Мы не сознаем, что проблемы, оставшиеся нерешенными в одном партнерском союзе, рано или поздно проявятся в новом. А среди них страх, неумение открыто говорить о чувствах, ревность и миллион других. И дело здесь не в нашем партнере, а в нас самих. Это исключительно наша собственность, и куда бы мы ни убежали, ни переехали, этот багаж будет следовать с нами. Даже хорошо запрятанный, он когда-нибудь напомнит о себе, чаще всего в самый неожиданный момент. «Все они одинаковые», – станут говорить женщины. «Каждая женщина проститутка», – будут повторять мужчины. Сегодня о том, когда расставания не являются необходимостью, беседовать со мной и с вами будут психологи Анджей Валченский и Войчех Жито. Звоните нам, после программы новостей мы снова в эфире.
Разве это не знак, что я включила радио в столь ранний час, хотя никогда этого не делаю? Я не стану звонить – поеду. Я должна поговорить с Адамом. Я должна знать – должна испить чашу расставания до дна. Он должен мне сказать – ПОЧЕМУ? И я хочу ему сказать, что люблю. На сей раз не стану вести себя как недоразвитая идиотка, не гордость должна двигать мной, нет ничего унизительного в том, что я чувствую то, что чувствую, даже если я для него не более чем воспоминание.
Хотя было лишь начало восьмого, я сняла трубку и набрала номер родителей. Подошел мой отец.
– Юдита? Что случилось?
– Папа, – прошептала я, – я не знаю, что мне делать… Вернулся Адам, я не понимаю, что происходит, он приехал, только чтобы взять компьютер, и даже не захотел поговорить…
– Но ведь Тосин отец хочет к тебе вернуться! Он говорил с нами. Если бы я был на твоем месте…
– Папочка, – тихо, но очень решительно сказала я, – я не на твоем месте. Я люблю Адама! Какое мне дело до Тосиного отца?
– А он знает об этом?
Мой отец задает странные вопросы. Как он может об этом не знать? – Кто?
– Ну, Адам.
Смешной у меня отец… Как будто только вчера родился.
– Папа!
– Будь я на твоем месте…
Я не хочу это слушать. Я думала, что они мне чем-нибудь помогут, хотя, как правило, я игнорирую их советы. Видимо, я обратилась не по адресу мои родители всегда хотели, чтобы у меня был стабильный дом, порядок в шкафу, один муж и чтобы я жила счастливо с тем Йолиным.
– …будь я на твоем месте, то поговорил бы с Адамом, – настойчиво повторил мой отец, и до меня, как сквозь туман, дошел смысл его слов.
– Он не хочет со мной даже разговаривать.
– Так ты захоти, – сказал отец, – заканчиваю, мать, когда встанет, обязательно захочет с гобой поговорить. Ты все равно сделаешь по-своему. Пока, дочура.
Я настолько опешила, что едва не лишилась дара речи, при этом – навсегда.
Выпив чай, поднялась наверх, к Тосе. Она спала как убитая. Мягко ее разбудила.
– Тося, я еду в Варшаву.
– А сколько времени? – пробормотала дочь.
– Восьмой час.
– Я иду к десяти. Зачем ты меня будишь? – Тося прижалась к подушке, а потом вдруг приподняла голову. – Зачем ты едешь? Что-нибудь с бабушкой?
– Еду, чтобы встретиться с Адамом, – ответила я, а моя дочь сорвалась с постели, чего никогда не случалось в столь ранний час.
– Зачем, мама? Разве ты не понимаешь, что этого не надо делать? Женщина не должна бегать за мужчиной! Не унижайся!
У меня не было сил объяснять своей взрослой дочери всю сложность судьбы немолодой женщины. Я оставила Тосю в постели и, набравшись мужества, приняла женское решение. Сколько же можно убегать от реальности?
Я давно не ездила на поезде в это время. Сидела у окна и смотрела на мир, пробуждающийся к жизни. Пошли в рост озимые, зеленоватой дымкой подернулись березы, тут и там вылезли из земли тюльпаны, в лесу уже полно анемонов и примул. Я проезжала мимо поносного цвета домишка – прошло столько лет, а меня не переставал удивлять его колер.
Адам бывает на радио до десяти, я подожду его. Если уж он беседует с чужими людьми, то не откажется от разговора со мной, это точно. Это не Эксик.
Я пересела на автобус. Вся Варшава ехала на работу, в автобусе толчея, я с трудом пробила билет. День обещал быть чудесным.
На радио охранник не хотел меня впускать.
– Вы к кому? – остановил он меня.
– В программу «Пожалуйста, следующий».
– У меня нет для вас пропуска, – сказал он и взглянул на меня с любопытством. – Она уже через несколько минут заканчивается. Вы опоздали.
– Знаю. Я подожду.
Я сидела в пустом вестибюле, не сводя глаз с часов, висящих над закрытым киоском. Еще десять минут, еще пять. Может быть, он сегодня задержится, хотя обычно после передачи уставал так, что сразу же уходил. Охранник устроился за своей стойкой и взял в руки газету. Я смотрела на секундную стрелку, которая упругими, мелкими шажками обходила по кругу циферблат. Пятнадцать, шестнадцать, тридцать, шестьдесят. Минутная стрелка вздрогнула и перескочила на одно деление. И снова десять, одиннадцать…
Я увидела его, он спускался по лестнице, в своей коричневой куртке, с набитой сумкой, как обычно, перевешенной через плечо. Он не видел меня, пока не видел, но сейчас увидит. Я встала и пошла навстречу. Адам остановился на лестнице, растерялся, лицо окаменело. Он ускорил шаг, пошел мне навстречу.
– Что ты здесь делаешь? – Как я могла хотя бы на миг предположить, что он обрадуется?
– Я должна с тобой поговорить.
– Пожалуйста, мы уже разговариваем. – Он опустился на пластиковый стул, я села напротив него.
– Адась, ты должен мне сказать, что произошло, – собралась я с духом. – Прошу тебя.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, а я почувствовала, что меня покидают последние силы, хотя разговор едва начался. – Что ты хочешь узнать?
– Я хочу знать, что случилось. Что случилось с тобой, что произошло с нами. Я пришла не просить тебя остаться со мной, а чтобы ты мне все объяснил.
– Нечего объяснять, и так все ясно, – сказал он. Его взгляд блуждал где-то над моей головой.
– Я все-таки не понимаю, что произошло… это письмо… – Язык меня снова не слушался, но я не буду просить милостыни, я хочу, как взрослый человек, просто что-нибудь выяснить. Поэтому я откашлялась и продолжила: – Скажи мне, почему ты принял такое решение?
