«Хочешь встретиться?» «Не могу дождаться», – написала я.
Я услышала, как хлопнула дверь, и уже через минуту Клэр стояла на пороге и я обнимала ее. Я держала ее долго в объятиях, вдыхая знакомый лавандовый запах, наслаждаясь ее теплом.
– Что произошло с твоими волосами?
Как же здорово, что она решила провести дома зимние каникулы!
Мы сели в моей комнате, и я поведала ей обо всем. Я рассказала ей и о своих сомнениях, и о страхах, которые терзали мою душу, и о том, как мне открылась истина.
– Я не стану говорить, что предупреждала тебя, – начала Клэр.
– Но мы все равно придем к этому.
Я не могла поверить в то, что она сидит передо мной. Меня Не было дома три месяца, но за это время все так изменилось. Прошлое словно было отчерчено черной линией.
– Нет, думаю, что нет, – сказала Клэр. – Я вижу, что ты сама рее осознаешь. Ты была в ужасе?
Она обняла меня и задрожала. Клэр выглядела такой повзрослевшей. Мне было интересно, произвожу ли и я такое же впечатление. Ей ничего не пришлось бы спрашивать, потому что в те дни, по выражению моего папы, хорошо работала «устная радиосвязь».
– Нет, – призналась я. – Немного пугалась, как тогда, когда впервые увидела Скотта Эрли. Конечно, у меня был жуткий шок, когда он пытался покончить с собой. Но беседа в полиции не испугала меня.
– А как твоя работа на «скорой помощи»?
– Это отнимает все силы. Но я люблю свою работу. Я собираюсь поступить в колледж в Сейнт-Джордже, чтобы закончить образование. Уверена, что из меня получится хороший врач. Я смогу быстро принимать решения: какие лекарства нужны в том или ином случае, прописывать ли болеутоляющее, делать ли переливание крови...
– Похоже, то, что произошло, не сбило тебя с толку, – удивленно произнесла Клэр.
– Думаю, оно только укрепило меня в желании стать врачом. Я помогала Келли!
– Но ты чуть не убила...
– Клэр, нет. Я не делала ничего подобного!
Потом я всерьез задумалась над тем, не будут ли отныне люди воспринимать меня как потенциального преступника. У меня тут же начала раскалываться голова.
– Мне не надо было уезжать. Не стоило было отправляться туда. – Я подумала немного, постучав по изголовью кровати, а потом добавила: – Но я хочу сказать тебе, что только теперь Скотт Эрли поймет, как тяжело остаться в одиночестве, как тяжело быть брошенным на произвол судьбы.
Я не стала признаваться ей в том, что меня начал мучить новый кошмарный сон. Я видела Скотта Эрли с полиэтиленовым пакетом на голове и его синюшное лицо, слышала, как открывается дверь, и этот звук напоминал мне стук двери сарая в тот злосчастный день много лет назад. Мне оставалось только надеяться, что этот кошмар со временем рассеется. Я спрятала лицо в ладонях.
– Я рада видеть тебя, Клэр, но это не значит, что я чувствую себя довольной и счастливой.
– Но я хочу, чтобы ты была довольна и счастлива. Ты ведь не станешь на меня обижаться только за то, что я спросила тебя о сокровенном. Так что же, это было правильно или нет?
– Может быть, и да и нет?
– Не знаю.
– Я тоже не знаю, что ответить. Я рада, что с ним все в порядке, честно. Я рада, что со мной все в порядке. Я рада быть дома.
– Об этом я молилась все время, – призналась Клэр.
– Давай поговорим о чем-то другом, Клэр. Хоть немного, но я хочу побыть собой. Я не могу вспоминать весь этот кошмар заново.
И мы забыли на время о драме. Клэр рассказала о том, что встречается с Дэвидом Праттом. Они даже обнимались.
– Не знаю, что будет, когда я уеду, – произнесла она.
– Если это серьезно, то у ваших отношений есть будущее. Как было с моими родителями.
– Но время сейчас другое, Ронни. Он может встречаться с кем угодно.
– Ты тоже можешь встречаться с кем угодно.
– Тебе нравился какой-нибудь парень? Я подумала о Кевине.
– Мне нравился один парень, но как брат, – сказала я. – Я бы не смогла встречаться с ним, но я ходила на свидания с другим парнем. Он уже совершил миссионерскую поездку.
– Он тебе нравился?
– Конечно, но не так сильно, как... Ты понимаешь меня? Клэр кивнула.
В те выходные я отправилась в храм, и наша община снова приняла меня. Мне исполнилось семнадцать лет, и у меня было такое впечатление, что я и не уезжала никуда (лишь иногда напоминал мне о прошлом чей-то искоса брошенный взгляд). Сестра Баркен прислала мне открытку. На ней был изображен человек, стоящий на голове. Еще она прислала мне мохеровый шарф моего любимого голубого цвета и приписала: «Выше нос, Ронни. Может, кто-то не поймет тебя, но все равно в тебя верят. И мы верим в тебя».
Однажды вечером без предупреждения к нам в дом пришли Сассинелли. Серена и ее родители обняли меня, а Мико сжал мне плечо.
– Мы пришли, чтобы поздравить тебя с днем рождения, Ронни, – сказала миссис Сассинелли.
Она вручила мне маленькую коробочку. В ней лежали золотые серьги с огромными жемчужинами.
– Католики тоже читают Библию, – продолжала она. – Святой Матфей сказал о жемчужине как о символе бесценного дара, который можно встретить даже во враждебном мире. Я знаю, что это согласуется и с вашим учением. Я высказалась сложнее, чем хотела, но я знаю, что этот подарок очень украсит тебя. Когда мы увидели серьги, то решили, что они для тебя.
– Спасибо вам, – сказала я. – Они напоминают мне о море. А вы подарили мне целый океан.
– Что ты сделала со своими волосами? – спросил Мико.
– Я не хотела быть похожей на девчонку из соседнего дома. Он пожал плечами:
– Тебе это удалось.
– Я возвращаюсь к своему цвету. Это было глупо. Я так любила свои волосы. Зато у детей, больных раком, будут парики из волос, которые не придется накручивать.
Серена готова была расплакаться, а Мико взглянул на носки своих туфель. Мои родители обменялись с Сассинелли рукопожатиями и поблагодарили их.
Я боялась возвращения страшных снов, и это удерживало меня на ногах почти всю ночь. Я придумывала себе разные дела, готовила подарки (деревянные рамки для фотографий, шкатулки, которые я покупала в дорогих магазинах). Я привезла их домой и украшала ракушками, которые собрала еще в Калифорнии. Потом я начала разрисовывать их звездами и полумесяцами. Мне приходилось выходить в сарай за клеем. Пробираясь к нему в темноте, я не могла не бросить взгляд на то самое место, которое было отведено для игры в прятки. Окна в сарае были новыми, а краска свежей. Ничего не напоминало о том страшном времени. Старые доски заменили новыми. Все мамины принадлежности были расставлены по полочкам, а под ними хранились запасы на зиму. Здесь же стоял новый диванчик. Но из окна мне все еще было видно место, где раньше стоял стол для пикников. Когда мое сердце начинало учащенно биться, я быстро хватала клей, веревку и мамину коробку с принадлежностями для рукоделия, после чего спасалась бегством.
