Тулио взглянул в зеркало и увидел, что Джорджиана закрыла глаза. Он коснулся пальцами соска. Джорджиана издала короткий стон в знак согласия на продолжение действия.
Тулио поднял ее с банкетки и положил на кровать.
Когда он накрыл ее своим телом и кости ее поджарой, как у породистой борзой, фигуры уперлись в его накачанные мышцы, он вспомнил о своей маленькой Роне, молодой медсестре-шотландке, с которой он встречался в свободные вечера. У Роны все косточки были глубоко спрятаны под роскошной упругой плотью. Она была медицинским работником и без смущения и брезгливости ублажала его способами, которые молодой человек находил в высшей степени приятными.
Джорджиана откинула голову назад, ее дыхание участилось. Легкие, неглубокие вдохи. "Сейчас, сейчас", – шептала она себе. Иногда это случалось. Иногда нет. Тулио пора уже было бы научиться делать все так, чтобы она испытывала это каждый раз.
Но в любом случае ей было приятно слышать стон его собственного удовлетворения. Знать, что она все еще прекрасна и желанна.
Она лежала под ним, неподвижная и пассивная, размышляя, как же это случилось, что в ней пробудился интерес к сексу в такую пору ее жизни? Она много раз пыталась точно определить момент, с которого все началось. Но безуспешно.
Она пыталась оживить в памяти дни, проведенные в дорогой частной клинике, и подробности курса терапии, который она проходила там. Она считала, что это должно быть как-то связано. Но как бы она ни напрягала память, она не могла вспомнить ничего существенного. Там были постоянные групповые дискуссии на тему секса. Да, она помнила это. Она была уверена, что они не помогли ни на йоту. Если честно, они были смертельно скучны.
Нет, не эти разговоры были той пружиной, которая дала толчок к ее возрождению. Не в этом был ключ к разгадке.
У Джорджианы было странное чувство, что излечение произошло резко и внезапно.
Как по волшебству. Клубы дыма, вспышка света, какое-то магическое действо. А в результате к ней пришло понимание, что она, пугливая Джорджиана, может впустить мужчину в заколдованный замок своего тела. И получить от этого удовольствие.
Она пыталась раскрыть эту тайну, роясь в глубине своего сознания, раскапывая скрытые ощущения, нащупывая нить. Казалось, еще немного – и она распутает этот клубок. Вот сейчас, почти, почти. Но ее подсознание так и не выдало своих секретов.
Сегодня, после того как Тулио почтительно удалился в свою комнату, Джорджиана поймала себя на том, что думает о Соле. Она припомнила ощущение непрошеного вторжения, которое ужасало ее в течение последних лет супружеских отношений с ним.
Интересно, как это было бы сейчас? Секс с Солом?
В ней вспыхнуло возбуждение.
Сделать Сола своим любовником. Рабом ее красоты. Получить над ним власть, такую, которая пусть чуть-чуть, пусть ненадолго, но все же была у нее в начале их брака.
Возбуждение неожиданно угасло, так же быстро, как и появилось. Осталось ощущение беспокойства.
Джорджиана нахмурилась. Удивилась. Неожиданно встревожилась. Ночь подошла к тому холодному, пустому моменту, когда женщина наиболее сильно чувствует свое одиночество. При мысли о своем будущем Джорджиана представила себя песчинкой, летящей в пустом пространстве. Незначительной, никому не нужной. Ее отец умер. Мать состарилась. Сол не более чем редкий посетитель. Сол фактически ушел.
– Сол ушел, – прошептала она. – Навсегда?
Джорджиана неожиданно поняла невозможность двигаться в будущее одной.
Ей нужен спутник. Проводник. Ухо, способное слушать и сочувствовать. Кто-то, кто будет распутывать нити ее сомнений и надежд и прокладывать путь вперед.
Ее сознание переключилось на старые рельсы. Как будто кто-то перевел стрелки. Свежая мысль неожиданно возникла в ее голове. А затем пришло и решение. Дрожь возбуждения охватила ее снова.
Она улыбнулась в темноте. В коридоре послышались шаги Тулио, крадущегося на кухню. Очевидно, решил допить откупоренное шампанское.
Что ж, пожалуйста. Он заслужил это. И кто еще станет пить выдохшийся "Болинжер"?
Как ни как, Тулио достаточно приятный мальчик. Он был не первым молодым любовником Джорджианы. Однако она склонялась к мысли, что он может стать последним.
Сол ждал у выхода на сцену, отступив в тень. Он не хотел быть узнанным, не хотел сталкиваться с неизбежными в этом случае удивленными взглядами и вопросами.
Наконец появилась Тэра. К его радости, она была одна. Она шла, не замечая его присутствия. Ее уверенные шаги отбивали четкий ритм.
Сол вышел навстречу ей.
Когда она увидела его, на ее лице появилось выражение огромного облегчения, как у матери, чье своенравное дитя пропало, а теперь нашлось.
– Сол! – произнесла она. – О Боже! Слава небесам!
Он обхватил рукой ее хрупкие плечи.
– Итак? Как прошел вечер, мой маленький маэстро?
Сол снял лыжный домик, примостившийся высоко в горах над озером Грюндлзее восточнее Зальцбурга. Горы амфитеатром спускались к озеру, глубокому и поразительно голубому под безоблачным дневным небом. Вечером солнце спускалось за каменные уступы гор, отбрасывая на поверхность воды кроваво-красные блики.
По утрам альпийские склоны ослепительно сверкали. Белоснежный наст был перечеркнут сетью сероватых зигзагов, идущих вдоль лыжных трасс.
Домик представлял собой невысокое деревянное шале, построенное на плоской горной площадке. Шале окружала обнесенная перилами терраса, постоянно залитая солнцем.
Тэра любила стоять по утрам на террасе и смотреть вниз на озеро. В прозрачном воздухе стоял свежий запах мороза и сосен.
Внутри шале было тепло и уютно. Центральное отопление, камин. Телевизор, радио, автоответчик, факс.
Ситуация была почти идиллической. Хотя Алессандра, по-видимому, так не считала. Она с удовольствием училась кататься на лыжах, но все остальное время бродила вокруг шале с несчастным видом. И молчала.
Ее прогноз насчет того, что отец бросит ее ради собственных лыжных интересов, не оправдался. Он вел себя безукоризненно.
Каждое утро он отводил ее на занятие с инструктором и сам оставался поблизости, наблюдая и подбадривая.
Тэра чувствовала, что он изо всех сил старается играть роль хорошего отца. Но, возможно, именно заметные внешне старания все и портили. Возможно, Алессандра не привыкла быть в фокусе родительского внимания и чувствовала себя неловко. Возможно, она просто скучала по Тоске.
Каковы бы ни были скрытые причины, но в результате Тэре казалось, что она живет на пороховой бочке.
