— Мне очень сложно поспеть за Жислен и ее окружением. Я скучаю по сверстникам. Так надоело притворяться утонченным! И я волнуюсь из-за Софи.
Инес позвонила парню и сказала, что Софи оставила записку:
«Уехала в Лондон. Пожалуйста, не ищи меня. Когда придет время, сама дам знать».
— Что она решила? — спросил Кристофер у Инес.
Девушка покачала головой.
— Пока ничего.
— А к какому варианту склонялась?
— Было непонятно. Даже в такси.
— Я не позволю ей попасть к подпольному акушеру! — крикнул Кристофер. — Я должен ее найти!
Британец почти забыл Лондон. Большой, полный жизни город не скучал без него, и это было взаимно. Кристофер каждую неделю звонил матери. Она очень обрадовалась, когда узнала, что сын навестит их на следующих выходных — впервые с момента отъезда.
— В твоей комнате все как прежде.
— Мам, это же не святилище! — засмеялся парень.
Наверное, будет странно спать в доме, который он покинул еще неоперившимся юнцом. Возвращался юноша другим: мудрее, и он надеялся — ближе к своей мечте.
— Жислен, Софи как сквозь землю провалилась.
— Исчезла? — Женщина изобразила сочувствие.
Кристофер отработал очередной день в мастерской «Шанель». Они ужинали в «Два маго».
— Сбежала в Лондон, — вздохнул британец. — Понятия не имею зачем. А еще собирается стать лицом «Шанель».
— Поздравляю ее. Я была их лицом в пятьдесят девятом…
Жислен рассказывала, как она была лицом «Шанель», а парень напряженно думал о записке Софи. Скорее всего, она поехала делать аборт… Но Инес сказала, что Софи там работает…
— Ты услышал хотя бы слово из того, что я говорила? — Мадам де Рив вернула юношу в реальность.
— Что? Извини. Пропажа девушки сбивает с толку.
— Она вернется через пару дней. Думаю, ты все понимаешь.
Кристофер мрачно посмотрел на покровительницу.
— В Лондоне она либо избавится от моего ребенка, либо родит его.
Брови Жислен поползли вверх.
— Что ж, это несложно: Софи вернется либо через несколько дней, либо не раньше чем через восемь месяцев.
— Жислен, я не смогу…
— Ш-ш-ш. — Она приложила палец к его губам. — Не говори того, о чем можешь пожалеть.
Парень удивленно уставился на женщину.
— Сначала узнай, чего она хочет.
«Но в это время я не смогу спать с тобой», — хотел сказать Кристофер, но промолчал.
Если бы парню было так же несложно проглотить еду, когда они позже обедали в соседнем бистро!
— Я еду в Лондон, — сообщил он перед завершением ужина. — Искать ее.
— И прогуляешь stage? После того, как я с таким трудом тебя туда устроила?
— Это гораздо важнее. — Кристофер поднялся. — С меня хватит stage. Я не швея.
Жислен со звоном бросила вилку.
— Я потеряла аппетит! — капризно воскликнула она.
— Мне так жаль, — съязвил британец. — Я старался, но считаю, что не скроен для шитья. Извини за каламбур.
— Вместо этого ты будешь бегать по Лондону, разыскивая какую-то девчонку?
— Это не какая-то девчонка, а Софи. Я схожу в агентство. Уверен, у них есть ее адрес. Я должен найти ее. И найду!
— Мне надоел де Кузмин. Особенно его ворчание, — призналась Саманта Жан-Жаку ночью по телефону.
— Я знал! — облегченно вздохнул визажист.
— Работу в «Шанель» я нашла без его помощи. Так зачем он вообще нужен?
— Бесплатные костюмы и украшения от твоего кумира? — предположил Жан-Жак.
— Мне не нужен де Кузмин. Но если у меня останется только Клаус…
Саманта надолго замолчала.
— Мой мужчина должен быть состоявшимся, — проговорила американка. — Оставаясь хиппи, Клаус успеха не добьется. Мне нужно изменить его, форсировать карьеру. Он делает хорошие снимки, но им не хватает пикантности. Как и ему самому!
— Что ж, если кто и может добавить пикантности, так это ты, cherie. С нетерпением жду перемен!
— Пока ты будешь в Лондоне, я полностью изменю Клауса, — заявила Саманта Кристоферу за прощальным обедом в «Ла Кетш».
— А он согласен?
— Мне нужно не его согласие, а его успех. И вообще здорово наряжать собственную живую куклу!
Британец кивнул.
— Я начинал моделировать одежду с бумажных кукол. Но они были размером шесть дюймов. А Клаус — шесть футов и четыре дюйма.
— Так будет даже веселее. Ему понравится!
Они заказали клубные сэндвичи и колу.
— Зачем мучить беднягу Клауса?
— Потому что скучно жить! Не ожидал услышать от меня подобное? Скучно в «Шанель»! Я ждала совсем другого! Сколько раз уже перекладывала на своем столе все вещи — не помню. Предполагалось, что я буду отвечать за особые мероприятия. С каких пор встреча адвокатов в салоне мадемуазель считается таковым?
— В твоих силах все изменить.
— Сначала придам Клаусу пикантности! Его фотографиям и образу. — Она отхлебнула колы. — Нужны новый гардероб, новая стрижка, новая борода и новое потрясающее портфолио, которое можно везде показывать.
— Признаюсь, в работах Клауса мне всегда чего-то не хватало, — проговорил Кристофер.
— Верно! Пикантности. Мне кажется, надо начать с восхитительного освещения. Может, я не разбираюсь в технике, но как только увижу процесс, сразу пойму, что изменить. И подскажу Клаусу.
Британец кивнул.
— Еще я помогу придумать позы для модели, — сказала Саманта. — Клаус, видимо, слишком много раз смотрел фильм «Фотоувеличение». Уже неинтересно заставлять манекенщицу широко шагать, крича: «Давай, детка! Покажи мне это! Классно! Да, да, да!» Семидесятые — на носу! Он должен стать моднее и капризнее. И нужна великолепная модель. Если бы удалось заполучить Софи… Как думаешь?
— Уверен, она согласится. Только надо уговорить ее вернуться.
— Конечно, она приедет обратно, — беззаботно сказала Саманта. — Софи не сможет жить нигде, кроме Парижа.
Лондон изумил Кристофера. Юноша повсюду слышал английскую речь, видел девушек в юбках мини и пальто макси; жил в своей старой комнате в скромном отчем доме, который теперь казался безупречно чистым кукольным жилищем, ел английские блюда — безвкусные по сравнению с французскими. Он словно перенесся в прошлое на машине времени.
Даже отец теперь был не таким резким: расспрашивал о Париже, показал альбом вырезок из «Дейли экспресс». А что Кристофер мог ответить на вопросы о жизни в столице высокой моды? Он думал о том, чего не мог рассказать: «Я безнадежно влюблен в лицо „Шанель“, и она либо сделает аборт, либо родит мне ребенка. Я сплю с замужней светской львицей почти твоего возраста, мама! И я только что бросил неоплачиваемую работу».
